Уклоны, загибы и задвиги в русском движении - [203]

Отмечу, что морфологических изменений, напоминающих расовые признаки, не дали ни относительно небольшие сроки проживания в принципиально иной среде (400 лет негров в Северной Америке, 1500 лет эскимосов в Гренландии), ни огромные, измеряемые десятками тысяч лет. Не белеют черные и желтые, не чернеют желтые и белые, не желтеют и не окосевают белые и черные (иначе, чем посредством метисации) и т. д. Как, с какой стати могли бы пройти через «депигментацию» кроманьонцы в течение, допустим, 20 тысяч лет, если за тот же или больший срок ее не прошли негроиды Южной Африки, индейцы Северной или юга Южной Америки или народы Северного Китая? Словом, все говорит о том, что все три большие изначальные расы возникли не только в разных центрах (с полицентрической концепцией не спорят уже даже наши оппоненты, писания политически ангажированного моноцентриста Я. Я. Рогинского давно девальвировали), но и от разных, не связанных ничем между собою чистых в расовом смысле групп предков. Какими возникли, такими и остались. И с самого начала были такими, по своим основным характеристикам, какими мы видим их сегодня.

Между тем, как пишет руководитель отдела системогенеза Института нормальной физиологии профессор К. В. Анохин, новейшие исследования показали, что хотя определенные приспособительные функции (предположим ненадолго, что разрез глаз или цвет кожи к ним относятся) передаются по наследству, они принципиально не изменяют как таковую морфологию человека. То есть, в поколениях, попавших в особые природные условия, может вырабатываться повышенная адаптивная биологическая реакция, которой нет у ранних поколений и у народов других регионов. (Например, у жителей высокогорных Анд увеличен объем легких.) Но, если популяцию переселить в новые (или прежние) условия, не требующие подобной адаптации, то это свойство быстро, через 2–3 поколения утрачивается, атрофируется за ненадобностью. Если бы цвет кожи, глаз, волос, разрез глаз, структура волос и иные расовые признаки были благоприобретенными, обусловленными географической средой, они обязательно в недолгом времени исчезли бы при переселении популяции в иные края. Нашим критикам 400-летний срок пребывания негров в Америке или 300-летний — буров в Африке кажется исторически малым, ничтожным, чтобы первые побелели, а вторые почернели. Но если те или другие приобрели свои свойства в порядке адаптации, то изменения должны были наступить за гораздо более короткое время. О вышеприведенных примерах с куда большим сроком «реадаптации» я уж и не говорю.

Глупости, которые пишутся по поводу адаптации человека к географическим условиям, — поистине безмерно смешны. Аксянова, например, всерьез пишет о малых габаритах мозговой капсулы у южных антропологических типов всех больших рас как «способе природной защиты человека от солнечного перегрева головы» (52). Какая тут связь? Совершенно непонятно: ведь по законам термодинамики маленькая голова прогреется гораздо сильнее и быстрее, чем большая. Просто указанные регионы — зоны активной метисации ещё со времен неолита, только и всего[88]. Уж лучше голословные утверждения, предрассудки — мол, расовые признаки есть результат адаптации и точка, чем такие примеры.

Возможно оставаясь в душе учёным, а не политиком, Аксянова в другом месте пишет, жестоко противореча сама себе: «В отечественной антропологии традиционно расу рассматривают прежде всего как биологическую реальность, отраженную в категориях расовой классификации» (60). Браво! Подписываюсь и я… Но тогда при чем тут география, адаптация и прочая ерунда? Будем последовательны! А она, между тем, указывает: «Мы постоянно повторяем, что расовые характеристики маркируют прежде всего территорию, а не этнос (народ). Расы человека — это прежде всего устойчивые в ряду поколений территориальные (географические) комплексы морфологических особенностей человеческого организма, длительно формировавшиеся в конкретных условиях природной среды» (86). Поистине, женская логика…

Единственный из наших оппонентов, кто не подставился подобным образом, это Артемова, поскольку она не радует нас вообще никакими утверждениями, гипотезами и аргументами. Ей была выделена задача попроще: грудью встать на защиту ИЭА и лично Тишкова, обругать нас и науськать Госдуму, Минкульт и карательные органы на нашу «книжонку» (какая честь для скромной книжечки!). Встала. Обругала. Науськала. Ай, браво! Свободна.

4. Неандерталец жив! И он — черный!

Вернемся к вопросу о цвете кожи неандертальца. «Это невозможно!» — скажут Бутовская с Аксяновой. Нет, возможно, — и даже очень.

Многие современные криптозоологи, в том числе доктор биологических наук Арнольд Смоляков, полагают, что неандертальцы вовсе не вымерли: «Полное исчезновение неандертальцев с лица Земли нельзя считать доказанным фактом, — говорит учёный. — А вот свежие следы их стоянок время от времени обнаруживают в разных частях света, в том числе и в Крыму. Несмотря на то что они до деталей совпадают с жилищами неандертальцев, сейчас их, как правило, приписывают так называемым снежным людям, или йети. А вдруг это — выжившие, несмотря ни на что, потомки неандертальцев? Думаю, исключить такую возможность нельзя».