Уход на второй круг - [34]

— Я имела в виду — прямо противоположное. Пора остановиться.

Он только развел руками в ответ, будто бы она не понимала простейших вещей. Может быть, она и правда не понимала. Как вообще можно понять крайнюю степень упрямства?

— Ну вот не хочу я останавливаться, — сообщил Глеб. — Мне с тобой интересно возиться.

— А мое мнение — не в счет, — подвела итог Ксения.

— Я который день пытаюсь его изменить! — возмутился он.

— Приятного аппетита!

Басаргина кивнула, тряхнула головой, смахивая капли и вышла из поля зрения Глеба.

Усталость ли сказалась или низкое атмосферное давление, но заснула она, как только голова коснулась подушки. И спать бы ей до обеда, если бы не настойчивый звонок в дверь, разбудивший ее поутру.

Ксения очумело села на кровати в кромешной темноте, нашарила телефон и глянула на дисплей. 6:33. В это время звонок раздался снова. Такой же длинный и наглый.

Босиком, в пижаме, со всклокоченными волосами она открыла дверь и зажмурилась в надежде, что у нее галлюцинация. Или она вообще спит — и все происходящее ей снится. Значит, надо лишь сосредоточиться и проснуться!

Она раскрыла глаза снова, но галлюцинация не рассеялась. Кроме того, было очевидно, что проснулась она несколько ранее.

В 6:33.

— Вы совсем офонарели? — прошипела Ксения.

Акт второй. Действие третье, заключительное

Специалист по трубам, плотно упакованный в темно-коричневый пуховик и в меховой шапке, надвинутой на глаза, с выражением лица, похожим на довольную кошачью морду, разве что не облизнулся, разглядывая соседку. Взгляд его смеялся, и он определенно не испытывал ни грамма угрызений совести за содеянное. Скорее напротив, гордился собственной находчивостью — блицкриг в половине седьмого утра, и вот он на пороге ее квартиры.

— Я не офонарел, я на работу иду, — сообщил Глеб. — И пока ты не захлопнула дверь, вот!

С этими словами он протянул ей замысловатый букет из брокколи в обрамлении листьев салата и петрушки.

— Это что? — спросила она, кивнув на овощи.

— Это? — Парамонов тоже глянул на «растительную композицию», а потом обратно на соседку: — А это не совсем цветы и не вполне еда. И вряд ли на них у тебя аллергия, и для фигуры тоже не вредно… И типа внимание. В общем, это мой план «Бэ».

— Всё?

— Не-а. Если будешь выходить, одевайся тепло и чтоб подошва не скользила. Мороз ударил, прикинь, какая там сейчас жесть.

— Теперь всё? Парамонов торжественно кивнул.

— Счастливо оставаться! — рявкнула она совсем не торжественно и хлопнула дверью. Но через мгновение снова ее распахнула, выхватила из его рук букет, и подъезд огласился повторным грохотом закрывшейся двери. Занавес.

* * *

День не предвещал ничего плохого. Была пятница, не 13-е. Булькнувшая эсэмэска «Вам звонили» сообщила о двух звонках с неизвестного номера. Мало ли… Один звонок расценивается как случайный, два… кажется, совпадение. Неважно!

Важно то, что Фриз снова притих. И это временное перемирие могло означать только одно — он вынашивает план мести. Ксения ни разу не сомневалась, что он не принял всерьез ее угрозы. Уж кем-кем, а дураком Фриз не был. И прекрасно понимал, что она блефует. Но и покладистость не входила в число его добродетелей. Сколько еще у нее есть времени?

В общем-то, немного. Еще меньше до экзекуции в виде присутствия на родительском юбилее. Люди, разговоры — все то, что она так не любила.

— Так и социопаткой станешь — не заметишь, — пробубнила себе под нос Басаргина.

И тут раздался звонок. Ксения глянула на дисплей. Тот же номер, неизвестный. Три раза — уже закономерность. Она нахмурилась и приняла вызов.

— Ксения Викторовна? — осторожно поинтересовалась трубка приятным мужским баритоном.

— Да. Чем могу?

— Это Панченко Владимир. Мы с вами как-то встречались у ваших родителей. Помните такого?

«Вас забудешь!» — подумала Ксения и сказала, как могла, вежливо:

— Да, конечно.

Видимо, это ее согласие, что она его помнит, несколько ободрило звонившего и даже было рассмотрено им как некий аванс. Потому что в голосе теперь явно слышалась улыбка:

— И я вас помню, вы были в темно-зеленом, вам очень шло.

— Спасибо, — поблагодарила Ксения и спросила о том, что вертелось на языке с самого начала: — Откуда у вас мой телефон?

— Ваш отец дал. Я предложил подвезти вас в ресторан, ему эта мысль понравилась.

— Боюсь, однако, это не входит в мои планы.

— Вы не идете на праздник? — удивился Панченко.

— Иду, но… — мысли быстро запрыгали в поисках причины для отказа, — но… завтра у меня слишком загруженный день и, вероятнее всего, я опоздаю.

«Ну, спасибо тебе, папа!»

— Жаль, — протянул кавалер задумчиво и на всякий случай уточнил: — Может быть, вместе и опоздаем? Я, когда выберусь, вас наберу, а вы скажете, готовы ли.

— Ну вы же должны знать, как отец относится к опозданиям. Не хотелось бы подвергать вас…

— А вместе не так страшно подвергаться, — тон был самый подмигивающий.

Ксения короткое время обдумывала ответ, потом сказала:

— Владимир, я, конечно же, благодарна вам за ваше предложение, но завтра я приеду на праздник к моим родителям сама.

— Как скажете, не буду настаивать, — сдулся Панченко. — Тогда до встречи завтра?

— До свидания, — буркнула Ксения и шарахнула ладонями по рулю.