Уход на второй круг - [32]
— Ну, допустим, я хочу занять его тобой.
— Но я не хочу.
— Вот прям совсем?
— Совсем.
И это было в некотором смысле фиаско. Злило. Она злила. Но что-что, а злость Парамонов вынужден был засунуть подальше. Потом отыграется. О! Как он отыграется, когда дорвется! А в том, что дорвется, сомневаться не приходилось — костьми ляжет, а сделает.
— Ладно, ладно, — постарался улыбнуться Глеб, чувствуя себя редкостным идиотом. — Я понял, я отстал.
— Очень на это надеюсь, — кивнула Ксения и скрылась в собственном мире, отгородившись от него спасительной дверью.
Парамонов же в очередной раз почувствовал себя один на один с чертовой реальностью, которая не имела ничего общего с тем, что он сам себе подчас придумывал. Вряд ли она на сей раз заметила, что снова наступила на болючее место в районе его чувства собственного достоинства. С другой стороны — сам полез.
— Идиот, — пробормотал себе под нос Парамонов и медленно поплелся по лестнице вниз.
Интермедия
«Идиотка!» — не менее красноречиво думала про себя Ксения.
Однако основания подобной характеристики были несколько иными, чем у соседа.
В ее голове все чаще начинали блуждать мысли, что надо написать заявление о переводе из экипажа. Или даже об увольнении. Присутствие Фриза в ее жизни становилось невыносимым. Сначала, сразу после памятного разговора в Вильнюсе, он затаился. Но спустя некоторое время все чаще и чаще напоминал о насущном. И Ксения к собственному ужасу понимала — не выберется, не победит. Наваливалась усталость от того, что работа, о которой мечтала, которой добивалась упорно и долго, становится пыткой. Устала часами жить с оглядкой на его слова и жесты. Но и принять условия Игоря для нее было неприемлемым.
С тем и заходила в очередной раз в кабину аэробуса, зная, что впереди новое испытание на прочность. Она не ошиблась. Фриз встречал ее отвратительнейшей из своих улыбок — предназначенной для указания ей, что она потрясающе выглядит. Даже присвистнул.
— Прическа та же, а глаза сияют. Для меня?
— Вам кажется, Игорь Владимирович, — отозвалась Ксения, раскладывая по привычным местам документы и устраиваясь в кресле.
Улыбка стерлась. Его переходы от веселья к серьезности всегда были очень резкими, но, видимо, она и правда надавила ему на больную мозоль. Или где-то не там перешла дорогу. Иначе объяснить его зацикленность было трудно.
— А у меня для тебя, такой красивой, предложение есть, — решил он пойти ва-банк. — Прогноз на Вену так себе, не погуляешь. Зато можно будет в отеле обсудить наше дальнейшее сотрудничество.
— У нас не может быть сотрудничества. Почему вы не хотите этого понять? Или принять, — оборонялась Басаргина.
— Потому что я не из тех, кто отступает. А ты, похоже, из тех, кого завоевывают, — пожал он плечами, немного подумал и добавил: — Ксюш, ну, правда. Ну вот что тебе надо, а?
— Мне как раз не надо.
— Я понимаю, что очень некрасиво напоминать даме некоторые вещи, но я никогда не претендовал на то, чтобы быть джентльменом. Пища для размышлений у тебя была.
— Вы понимаете, что принуждаете меня принять крайние меры? — спросила Ксения.
Ухмылка на лице Фриза была еще отвратительнее улыбки. А ведь симпатичный же мужчина. Кто бы мог подумать.
— Это какие же?
— Я подам жалобу в комиссию по этике, — не моргнув глазом, заявила Басаргина.
— Ух ты! Типа контрмера?
— Без «типа».
— Вау. Кусаешься?
— Прекратите. Ваша должность командира не дает вам права требовать от меня больше, чем записано в моих должностных инструкциях.
— Смотри нарвешься, Ксюша, — стальным тоном ответил он. — Моя должность командира дает мне много прав. Не связанных с постелью, но связанных с тобой напрямую. Так что думай. Я серьезно. Дружить со мной приятнее, чем иметь во врагах. Пока все. Чай будешь?
Именно этим она и занималась. Думала. Отчаянно и до зубовного скрежета.
Написать жалобу — не проблема. Проблема в том, что за ней последует разбирательство. В лучшем случае, ее жалобу оставят без рассмотрения. В худшем — повернут все так, что это она сама виновата, провоцировала, приставала и прочие синонимы к ее аморальному поведению. И в конце концов, ей придется уходить не только из экипажа. С такой репутацией ее точно больше никуда не примут. В то время как сейчас есть шанс удержаться в профессии.
И вновь ее начало болтать среди возможных решений. Так же, как и аэробус. Собственно, погода и уберегла Ксению от продолжения неприятного разговора хотя бы на этот рейс. Метеосводки оказались верными. В зону турбулентности попадали дважды. На обратном пути резко ухудшилась видимость из-за снизившихся облаков. Шли по приборам и опасались обледенения. И одновременно выдохнули, когда шасси коснулись земли взлетно-посадочной полосы аэропорта «Киев».
Накатило позже. Когда ехала домой, пробираясь на своем внедорожнике сквозь пургу и пробки. Быстро отзвонилась родителям и брату, чтобы остаться наедине с единственным, что сейчас было важно.
Домой.
Больше ничего и не надо.
Домой.
Забиться в угол собственной квартиры, чтобы, пусть и временно, испытать хотя бы иллюзию покоя. Как бывало всегда.
Покой, конечно, был не абсолютным. Из него выдергивал сосед со странной затеянной им охотой? аттракционом? игрой? Но еще более странным было то, что Ксения к этому привыкала. И, кажется, начинала понимать правила, при этом устанавливая собственные.
Аннотация к книге "Роман о дружбе по любви" #3 Имена Жизнь Сани Григорьевой мало чем отличалась бы от жизни тысяч других девушек. Если бы не древний «Мерседес», два гнома, Медведь и старый друг. Впрочем, совсем не старый и не совсем друг. И потому многое можно изменить, когда наступает подходящее для перемен время. Иногда нужно лишь подождать.
Друзья звали его Мирош. Он сочинял песни и пел их так, будто умел останавливать ее время. Это было единственным, что Полина знала о нем. Единственное, что он знал о Полине — что под ее пальцами рождается музыка, которая не оставляет его равнодушным. И что в глазах ее поблескивают льдинки, угодившие в его сердце. Они встретились случайно, сели в один вагон и отправились к морю. Чтобы там, на берегу незамерзающего Понта, однажды снова найти друг друга. Кто они? Зеркальное отражение? Или части целого? Дилогия! Книга первая Примечание: первая любовь, запретные отношения, гитарист и пианистка, шоу-бизнес.
Влюбиться в бывшего парня старшей сестры? Проблема! А если этот парень еще и подлец, который бросил ее в беде, то проблема достигает повышенного уровня взрывоопасности. Но проблем Оля Надёжкина не боится, точно зная, что от подлецов лучше держаться подальше. Вот только как держаться, если они работают вместе, и он, похоже, всерьез намерен затащить ее в постель?
Вместо планируемой свадьбы Герман расстался с невестой. Вместо Цюриха отправился в Черниговскую область. Вместо сувенира из отпуска привез фиктивную жену. Отныне многое у Германа и Даши почти понарошку.
Он — русский, она — француженка. Он — любящий и любимый сын, она — сбежала из дома, когда ей было пятнадцать. Он — ученый, она — неизвестная артистка. Он задумался о семье, она мечтала о карьере… Их встреча была случайной. Они провели вместе три дня, чтобы прожить пятнадцать лет врозь.
Он никогда не видел океана, возле которого она выросла. Она знала наверняка, что он совсем ей не нравится. Их жизнь – как рельсы, которые, сойдясь на короткий отрезок пути, неизбежно потом разойдутся. И однажды на склоне лет он скажет: «А она была хороша!» Чтобы в ответ через годы прозвучало: «Может быть, я даже его любила».
Впервые опубликованав авторском сборнике «Улица Вечерних услад», 1998 г ., «ЭКСМО Пресс».
Кэтрин Холбен мечтала стать матерью, однако, узнав, что это невозможно, ожесточилась душой. Джозеф ДАмаро пережил гибель жены – и так и не смог с этой трагедией смириться..Сумеет ли Кэтрин стать матерью для осиротевших детей Джозефа, а Джозеф – поверить в возможность нового счастья? Сумеют ли мужчина и женщина после стольких испытаний поверить в святую, исцеляющую силу пришедшей к ним любви?
Когда же наконец миллионер и неисправимый плейбой Рори Кикнейд променяет свой холостяцкий статус на свадебные колокола? Этот вопрос волнует всех.Друзья и приятели заключили пари, журналисты сплетничают, а женщины строят планы…И только легкомысленная Джилли Скай, случайно оказавшаяся в центре самого чудовищного скандала за всю жизнь Рори, слышать не хочет о том, чтобы спасти его репутацию ценой собственной свободы!Но Рори умеет убеждать, – и Джилли все-гаки соглашается на весьма выгодный фиктивный брак.
Кто придумал, что сорок лет — это лучший возраст женщины?Пять отчаянных подруг, пять эффектных бизнес-леди очень в этом сомневаются.Анна поняла, что все лучшие мужчины уже или женаты, или разведены, Мэнди успела развестись и перекраситься, Дженет надеется, что избавилась наконец от брачных проблем, а независимость Карен вот-вот как бомба взорвет ее семейное гнездышко…Итак, сорок лет — это самый трудный возраст женщины!Это любовь, дружба, деньги, мода, дети, измены, соблазны «красивой жизни» и — юмор!!!Женщины всегда остаются женщинами.
Лучший способ для студентки подзаработать — устроиться няней к четырехлетнему отпрыску весьма состоятельной семьи.Всего-то и надо — иметь терпение, забыть о собственных амбициях и… не терять чувства юмора, даже когда приходится работать дни напролет!Дитя, конечно, не сахар…Его родители — просто ночной кошмар наяву…Зато рядом — весьма обаятельный сосед. Уж он-то наверняка не даст юной няне скучать по вечерам!
Судьба, словно чрезмерно заботливая мамаша, старательно оберегала Лену Кораблеву от мужского внимания. Леночка и рада была бы распрощаться с одиночеством, только вот оно прилипло к ней банным листом и не желало покидать насиженное место. А уже вот-вот — и будет девице немного за тридцать… Так и жила Кораблева — создавая фон для своей яркой и шебутной подружки Светки, которая обожала любовные похождения. Но однажды ураган чувств вдруг настиг Леночку, подхватил и поволок неизвестно куда. В нее влюбился состоятельный мужчина — и позвал замуж! Такое возможно только в сериале.