Уход на второй круг - [35]

Это никогда не закончится! Один-единственный звонок переворачивал все с ног на голову, отправляя намеченное на день к чертям.

Она отчаянно искала варианты. То, что удалось избавиться от Володи как провожатого, вовсе не означало, что и праздник пройдет спокойно. Что там Денис говорил? Подложить салатик, пригласить на танец. Какие танцы! Где она и где танцы…

И где выход? Ну не в туалете же ей прятаться, а других возможностей избавиться от ухажера, которого настойчиво подсовывали родители, Ксения не видела.

И тут ее осенило. Точно! Брат говорил не только об этом. Лайфхак! Величайший лайфхак всех времен и народов. Явить родителям «вторую половину». Более того, некоторое время можно будет продержаться на байках. Сначала о безграничной романтике, потом о непростом совместном быте и, в конце концов, о неизбежном расставании с обещанием оставаться друзьями.

Вариантов у нее, конечно, немного.

Лапшин отпадал сразу. Их шапочное знакомство вполне позволяло сделать выводы о неизвестности, что лучше — мамин Володя или братов Женька. Провести весь вечер в компании стероидного принца без лишних извилин — совершенно левая перспектива. Нет, он был хороший, добрый. Но недалекий. Из тех, кто прочитал лишь две книги — синюю и вторую, как в анекдоте. Зато все знал о тренажерных залах столицы и ведущих мировых футбольных командах. Он даже отпуска подгадывал под какие-нибудь чемпионаты. Да и от родителей с Лапшиным одними байками не отделаешься. Приплетут брата, станут сверять показания.

Что еще есть в ее арсенале?

Фриз. Даже не рассматривается. Это будет приравнено к моментальной и безоговорочной капитуляции. Лучше сразу в омут. Только составить завещание, чтобы тело сожгли, а прах развеяли подальше от Жулян.

И при таком раскладе оставался лишь имбирый водопроводчик. Его регулярные шатания к ней позволяли предположить, что он не откажет и вряд ли потребует непомерную плату. В том, что потребует, Ксения не сомневалась, но, опять же исходя из практики последних недель, вполне могла предположить, в чем именно она будет заключаться. В этих пределах Ксения чувствовала себя совершенно платежеспособной.

С целью подкупа намеченной «второй половины» она полдня провела на кухне, колдуя у духовки, в результате чего, спустя положенное время, посреди стола появился ее любимый торт с черничным суфле. Мужики любят сладкое. Иван любил. Всевозможные, кроме этого. Черт его знает, почему. А она его обожала. И Ивана. Поэтому не делала суфле тысячу лет. Но сейчас решила испечь именно его, как для себя.

Изготовление торта сопровождалось регулярным поглядыванием во двор. Про график Глеба она знала еще меньше, чем он про ее. Но очень надеялась, что ей повезет, он появится к вечеру дома, и она сможет воплотить свой план в жизнь.

Время потянулось бесконечно. Она бродила по квартире в бестолковом ожидании, то и дело подходила к подоконнику, зависая там на долгие минуты. На улице темнело, зажигались окна и фонари, фары машин выхватывали отдельные предметы. Пятница. В пятницу по вечерам принято отдыхать и расслабляться. А если и водопроводчик… расслабляется?

Ксения схватила трубку, перебрала всю записную книжку. Сразу знала, что ничего подходящего не найдет. Из личного — номеров не больше десятка. Остальное — работа, учеба, нотариус. Обреченно вернулась к номеру брата. И напоследок выглянула в окно еще раз.

Ей повезло — во двор въехала скорая и остановилась возле их подъезда. Сосед быстро выскочил из машины, без лишних прощаний, и скрылся под козырьком. Радостно выдохнув и выждав пять минут, Ксения схватила торт и, спустившись на два пролета, уверенно позвонила в дверь квартиры Глеба.

Он еще и запереть не успел — характерного щелчка не было. Просто перед ней выросла его физиономия, медленно вытягивающаяся по мере того, как до его сознания доходила мысль, кто к нему явился.

Она широко улыбнулась и протянула руку для пожатия.

— Басаргина Ксения Викторовна. Пилот международных авиалиний. Пришла с извинениями и тортом собственной выпечки в качестве залога мира, дружбы и жвачки.

Сказать, что он ошалел — сказать мало. Его взгляд метался от торта к ее лицу, и от лица — к ладони. Так и в голове, рваные, проносились мысли. Он пришла. Вот так просто спустилась со своего второго этажа на его первый, будто бы не было этих долгих недель беготни. Его беготни. Предпосылки? Не-а. Лицо — вечно каменное. И сейчас — живое? Такое, как тогда, когда он ненароком оказался за порогом ее квартиры, хоть отдаленно? Нет. Насквозь другое, белое, похожее на маску с яркой, как солнце, улыбкой. Но при этом холодной, не греющей.

Пришла! Сама. С миром. С именем. С извинениями. С тортом. С миром!!!

Глеб отмер. И, щелкнув каблуками так и не снятых ботинок, пожал ее руку и ответил:

— Парамонов Глеб Львович. Врач скорой помощи. Извинения приняты. Проходи чай пить.

Переступив через порог, Ксения скинула туфли и протопала прямиком на кухню. Торт был водружен на стол.

— А кофе есть? — спросила она.

— Найду, — он показался следом — тоже разутый, уже без куртки. Совсем не похожий на «фельдшера». Брюки, темно-вишневый свитер, отброшенные назад темные волосы, вьющиеся кольцами по затылку. — Нож в ящике. Я резать выпечку не люблю.