— Помнишь ту ночь, когда ты сказала мне, что мы зачали Каролину? — робко спросил Эдди у Грейс. — Помнишь, ты сказала, что поняла это? В ту ночь? Что ты почувствовала это? Я тоже почувствовал это. Я хотел сказать тебе об этом.
— Хорошо, — произнесла Грейс, ощущая его дыхание на своем лице.
— А помнишь, когда я предложил тебе выйти за меня замуж? Я не думал, что ты скажешь «да».
У нее каждый раз начинало болеть сердце при мысли об этом.
— Но я согласилась, — тихим шепотом напомнила она ему.
— Знаю. А ты не считаешь, что мы могли бы начать все сначала?
Грейс пыталась разглядеть его глаза в темноте, вспоминая, как это было тогда.
— Ты помнишь это? — Эдди взял ее лицо в свои ладони и поцеловал ее. У нее забилось сердце, и она застонала от страсти.
— Я все помню, Эдди, — сказала она, прижимая его к стене. — Все…
Несколько раз по утрам Грейс Кинг Бичон просыпалась, видя себя во сне восемнадцатилетней, скачущей вдоль берега в Хилтон Хеде. Если не считать нескольких целеустремленных бегунов и случайного прохожего, вставшего так рано и выгуливающего собаку, бесконечное пространство побережья принадлежало ей одной на час или два. А потом она присоединится к своей семье в гостинице, где они остановились. Она до сих пор помнила, какой свободной и ничем не обремененной чувствовала себя тогда. Солнце всходило над Атлантическим океаном, сильный бриз дул ей в лицо, и перед ней простиралось все ее будущее. Все мечты казались осуществимыми, не было препятствий, которые трудно было бы преодолеть. Возможности рисовались столь же обширными и безграничными, как вода, набегающая на влажный розовый песок под копытами ее коня.
Грейс почти все свое время проводила возле лошадей, но не могла припомнить, когда она в последний раз выезжала верхом одна, просто ради удовольствия. Она несколько лет не была на берегу океана. У нее почти не оставалось времени подумать, что сулит следующий час, не говоря уж о том, чтобы размышлять о давних, несбывшихся девичьих мечтах.
Особенно сейчас, когда до соревнований за Главный приз оставалось всего несколько дней, Грейс часто приходилось останавливаться и спрашивать себя, что же ей делать дальше. Сегодняшнее утро не стало исключением. Она уставилась в зеркало, почти не замечая отражения в нем двадцативосьмилетней женщины с огромными карими глазами, красиво очерченным ртом и копной упрямых длинных темных волос, которые она заплетала в аккуратную французскую косу. Не замечая собственной красоты, она критически разглядывала поблекшую белую футболку, брюки для верховой езды, сапоги и короткую нитку фамильного жемчуга.
Она вспомнила о бусах в последний момент, как бы отдавая дань собранию благотворительного общества, на котором ей предстояло присутствовать позже в то утро. Все остальные будут одеты как подобает прилично воспитанным женщинам Юга, каковыми они и являлись, включая и саму Грейс. Но, работая управляющей конюшнями на одной из самых крупных в стране племенных ферм, ей трудно было появляться на работе в элегантной цветной юбке и в туфлях на высоких каблуках.
На большинстве женщин ее наряд смотрелся бы нелепым. Но Грейс Кинг Бичон не была похожа на других женщин. Она двигалась с легкостью и уверенностью профессионального спортсмена. Брюки для верховой езды облегали ее, как вторая кожа, она до сих пор выглядела достаточно молодо, чтобы быть избранной королевой на весеннем выпускном балу. Она же замечала только мельчайшие морщинки, начинающие появляться под глазами, пятно на футболке, которое не выводилось ни одним отбеливателем, изрядно поношенные сапоги, явно нуждавшиеся в хорошей чистке.
Грейс рассеянно коснулась жемчужных бус — свадебного подарка ее матери — и попыталась вспомнить, о чем она хотела поговорить на собрании. Что-то насчет книги по кулинарии…
— Итак, какие у тебя планы на сегодня? — Лицо мужа возникло за ее спиной в зеркале.
— Черт! — вскрикнула она, испуганная его внезапным появлением. — Черт возьми, Эдди! Ты можешь издавать хоть какой-нибудь звук или шум, когда приближаешься?
Он рассердился, шагнул к зеркалу, чтобы поправить галстук:
— Грейс! Прекрати так выражаться! О Господи, ты доведешь меня до сердечного приступа.
Она искоса, отвлеченно и оценивающе, посмотрела на него, как это делают давно женатые люди, которые почти перестают замечать друг друга. В неполных тридцать пять ему все еще был присущ юношеский энтузиазм и неугасимая энергия, которые привлекли ее внимание, когда подруга по университетскому женскому клубу указала на него, танцующего сиртаки. В лагере за Эдди Бичоном бегали чуть ли не все девушки. Эдди был совсем не в ее вкусе, но он улыбнулся ей какой-то дьявольской улыбкой, пригласил на танец, и она тотчас же влюбилась в него без памяти.
— Мне надо съездить на ферму, — сказала она. — Папа хочет зачем-то встретиться со мной и Хэнком, чтобы поговорить о Гран-При.
— О чем? — спросил он, возясь с галстуком.
Она знала, что он спрашивает только из вежливости. Она могла бы сказать ему, что отец попросил ее проехать верхом обнаженной на открытии соревнований, и он, скорее всего, не моргнул бы и глазом.
