Учитель вранья - [9]

– А почему вы сейчас заплакали? – не понял Я.

– А потому, что нет больше праздников. Последний король не захотел смениться. Как выиграл, сразу заперся во дворце, велел никого к себе без разрешения не допускать, всех лучших врачей прогнать из города, мне – работать фонтаном. И никаких состязаний больше не устраивать, даже в город не пускать больше чужих. Чтобы никто его теперь не мог переврать.

– А почему вы его слушаетесь?

– Я же тебе объяснил, у нас такие правила. Правило – значит закон, его нарушать нельзя.

– Так нечестно! – возмутился Я.

– Конечно, нечестно. А что поделаешь? Когда король весёлый, его слушаться интересно. Прикажет белое называть чёрным, а чёрное белым, всё делать наоборот – такая замечательная путаница получается! А этот… Я даже не знаю, кто такой, откуда взялся. Никто его толком, оказывается, не разглядел. Говорят, выскочил какой-то толстенький, врал смешно. Но, может, и не толстенький. Теперь не проверишь, его видеть запрещено. Чтобы попасть во дворец, надо знать пароль. То есть секретное слово.

– Нужно что-то придумать, – сказал Я.

– Правда? – обрадовался Фонтан. – Попробуй. Ты на новенького, может, у тебя получится. А то скука смертная. Все такие серьёзные, врать боятся – как бы не выгнали. Ничего удивительно не услышишь. Только про сосисочных слонят да про ковры-самолёты. Которые и так в любом магазине можно купить.

– В магазине ковры-самолёты?

– Ну, это я немного приврал, – признался Фонтан. – Ковры, конечно, так просто не купишь, это теперь дефицит. Поэтому про них и разговоры. Даже к сосисочным слонятам очереди.

– Как это – сосисочные?

– Неужели никогда не видел? Они такие маленькие, и вместо хоботов у них сосиски. Сосиски время от времени срывают. Это совсем не больно. Потом вырастают новые. Слонятам даже полезно, чтобы срывали, а то сосиски вырастают слишком длинные, волочатся по земле. Неудобно и тяжело. Нет, у нас всё одно и то же. Грустно думать: вдруг ничего удивительного уже нигде не осталось? Вот там, откуда ты явился, есть чудеса?

Я пожал плечами. И вдруг вспомнил, зачем пришёл сюда.

– Ой, совсем забыл! Скажите, вы не видели здесь такой девочки, в синем платье с цветочками, волосы светлые?

– Нет, – сказал Фонтан, – девочки я не видел. А что, потерялся кто-то и ты не можешь найти? Ну, это дело простое. Тут у нас есть Ателье добрых услуг. Там можно посмотреть в Справочное зеркало – сразу увидишь, кого тебе нужно.

– Справочное зеркало – наверно, вроде телевизора, – догадался Я.

– Телевизоры бывают только в сказках, – усмехнулся Фонтан. – Знаешь, я как раз свою норму выполнил, давай тебя провожу.

Он стал одеваться. Надел брюки в клеточку, синий бархатный жилет, на шею повязал бант, в руку взял тросточку и сразу стал солидным. Хотя всё равно немного смешным.

Но едва он успел одеться, как вдруг открылись двери дворца, и оттуда появились два стражника.

Стражники

Я, впрочем, не сразу понял, что это стражники. Одеты они были обычно: штаны, пиджаки да шляпы. Только одному, потолще, всё было мало, кроме ботинок, другому, тощему, всё велико. И ботинки тоже. Их скорей можно было принять за дворников, потому что на плечах каждый нёс по метле. На самом деле это у них было такое оружие, и оружие неприятное: на длинных палках пучки свежей крапивы.

Они увидели рядом с Фонтаном незнакомого мальчика и подошли к нему.

– Ты кто такой? – спросил тощий таким ледяным голосом, что под его длинным носом появилась маленькая сосулька, а всем стало холодно. – Откуда ты взялся?

– Я? Отсюда. – Я огляделся, чтобы показать. – Из этого… из подземного хода… Здесь где-то дверца была.

Но где? Невозможно было понять. Вокруг площади стояло много домов, в них было много дверей и дверок, и все были закрыты, как будто жители не хотели никуда выходить, – пусто кругом. Надо было сразу заметить, из которой ты вышел. Я просто не догадался и теперь не знал, как быть.

– А! Ты, кажется, врать любишь? – обрадовался стражник потолще. У этого голос был ласковый, но такой ласковый, что всё равно почему-то становилось холодно. – Признайся, мальчик, любишь ты врать, сочинять, или, может, заливать, или, как говорится, свистеть, а?

Фонтан сделал глазами знак: не признавайся.

– Не знаю, – растерялся Я. – Нет, не особенно.

– Вот и попался! – опять обрадовался толстый. – Когда врут, всегда уверяют: я говорю чистую правду. И это именно получается враньё.

– Но если бы он сказал, что любит врать и что всегда врёт, – вы бы ему поверили? – вступился Фонтан. – Разве тогда получилось бы, что он говорит правду? Если он говорит правду, значит, он не всегда врёт, а если он не всегда врёт, значит, он врёт, что всегда врёт…

– Постой, постой! – Стражники заткнули уши. – Не запутывай нас. Значит, если врун скажет: «Я всегда вру» – это будет правда? А если это правда, значит, он не всегда врёт? А если он не всегда врёт, значит, он врёт, что всегда врёт? А если врун говорит: «Я не вру», значит…

– Почему вы говорите: врун? – рассердился наконец Я.

– А кто же ты?

– Обычный человек.

– Так-так-так… Очень трудный случай. Пошли с нами. Там разберёмся.

– Куда? Никуда я с вами не пойду!

– Так-так-так… Сопротивление? – сказал тощий совсем ледяным голосом, и сосулька на его носу стала длинней. – Хочешь познакомиться вот с этим?