Убийство времени. Автобиография - [38]

Кроме того, я в первый раз попробовал себя в качестве профессионального певца — и все провалил. Шахермайер, который услышал — меня на одном из вечеров у Тауше, захотел поставить «Мануэля Венегаса»[42] со мной в главной роли. Я взял партитуру, встал у пианино, которое мои соседи хранили в моей квартире, и отбарабанил свою партию (я все еще — не могу читать ноты). Явившись на репетицию, я знал три страницы. Шахермайер сел за пианино и сыграл вступление. Оно было очень цветистым — с множеством нот, которые я до того не слыхал. Я смутился, попросил меня простить и сбежал. Мне следовало бы нанять педагога по пению; я быстро учусь, мог бы вызубрить все, что нужно, за короткое время и блистательно выступить. Я просто недодумал.

Примерно в это же время Поппер написал мне, что мое ассистентство было одобрено. Это была честь, а кроме того, это означало, что моим финансовым бедам конец; однако мне было как-то не по себе. Я не мог точно сказать, в чем дело; я только знал, что хотел бы остаться в Вене. После некоторых колебаний я отклонил это предложение. Годы спустя я узнал, как мне повезло. Йоске Агасси, который был принят на это место, имел очень мало личного пространства. Мое везение было заметно и на коротком расстоянии. В один из моих визитов в философскую библиотеку я заметил молодого человека, которого не видел здесь раньше. Он сказал: «Я — Артур  Пап»[43]. Артур Пап — да я ведь Знал его! Я читал некоторые его статьи В журнальном зале американского информационного центра, счел их интересными и прямо сообщил ему об этом. В свою очередь, он искал помощника. Мы быстро договорились об условиях, и я был обеспечен деньгами по крайней мере еще на один год.

В то время Артур был уже вполне признан — что означало, что его знали и уважали аналитические философы, их оппоненты злословили в его адрес, а администраторы не обращали на него внимания. Он сноровисто различал простые гипотезы, скрывающиеся за пышной формальной аргументацией, и доказал это на семинаре по расселовским Principia. Кроме того, он читал лекции по аналитической философии. Я записал их скорописью, напечатал под копирку и сделал копии для учеников, для Папа и для издателей. Эта книга — «Аналитическое учение о познании» (Analytische Erkenntnislehre) — была издана в 1954 году.

Артур был чрезвычайно одарен. Он изучал музыку и все еще отлично играл на пианино. После того, как он переключился на философию, он работал с Кассирером и написал великолепное эссе об априорных утверждениях в физической теории. Затем он присоединился к аналитическому движению, сделал в него важный вклад и опубликовал учебник. Со временем он читал все меньше и больше писал; его писания стали слабыми и беспредметными. Он мог быть груб и даже жесток. Во время одного из споров его жена Полина воскликнула: «Если бы ты не был евреем, ты стал бы нацистом!» Однако я его очень любил и огорчился, когда узнал о его преждевременной смерти. Однажды мне удалось оттащить его от статей; я повел его к пианино, открыл альбом Шуберта, и мы устроили небольшой концерт — пели одну песню за другой. Он стал другим человеком — заулыбался, был почти счастлив. Но вскоре улыбка увяла; он стал беспокойным, пробормотал, что ему надо работать, и вернулся домой.

Так что я был довольно занят — но вместе с тем понятия не имел, чем заниматься в долгосрочной перспективе. Я чувствовал, что должен сделать шаг, но не понимал — какого рода. Я принял участие еще в нескольких концертах, готовился к работе на радио (но так и не принял это предложение), снова зачислился в университет и посетил некоторых светских дам в то время, пока отсутствовали их мужья. Я также писал статьи для разнообразных журналов, один из них был довольно хорош. Затем я получил письмо от Энском: в Оксфорде есть работа, почему бы тебе не подать заявление? В самом деле, почему бы и нет, подумал я, и подал заявления на все работы, которые мог найти, — одна из них была в Австралии, одна — в Оксфорде и еще одна — в Бристоле. Я попросил Поппера и Шрёдингера о рекомендациях. У Поппера была сложность; он уже обещал рекомендовать кого-то еще на бристольскую позицию, но он все равно помог мне. В начале 1955 года меня пригласили на собеседование в Бристоль. Так началось то, что формально известно как моя «карьера».

9. Бристоль

Приехав в Бристольский университет, я нанес визит Кернеру — он был деканом философского факультета и председательствовал в комиссии по найму. Он поведал мне о формальностях и представил комитету: в него входили университетский президент, коротышка с отменным чувством юмора; Морис Прайс, физик-теоретик; Ланг, занимавшийся физикой твердого тела, и другие разнообразные персонажи. Я никогда не встречал их прежде и не знал ничего об их привычках и достижениях. В книге «Перелетная птица» Рудольф Пайерлс пишет о Прайсе: «Иногда он просто уничтожал своей критикой — говорят, что всякий раз после его визитов в Харвелл кто-нибудь из педагогов должен был обойти всю молодежь, с которой Прайс уже виделся, и уверить их в том, что у них все еще есть шанс стать компетентными теоретиками»