Убийство на дуэли - [28]

— Я, право, не знаю, стоит ли мне высказывать свое мнение, — ответила княгиня.

— Я прошу вас.

— Я так далека отдел брата… Я простая женщина… После того как умерла княгиня Ксения — жена Алексея, я осталась за хозяйку в доме. Но домом и ограничился круг моей жизни. Даже в воспитании княжны Анны я принимала самое ограниченное участие. Брат был… Я очень люблю его. В нашей семье рано умерли отец и мать. Родственники — только дальние. Алексей всегда был строг… И даже суров. Поэтому я совсем мало знаю о его делах и даже о жизни вне дома. С тех пор, как он сблизился с Петром Аркадьевичем Столыпиным, и последние полгода, когда он стал ближайшим человеком при Государе, он жил только служением Государю и отечеству. Я думаю, его убили террористы. Как и Петра Аркадьевича.

— Возможно. Но, расследуя это дело, я должен взвесить абсолютно все. Нельзя исключать ничего. Даже случайность. Даже нелепость. Какие-то мои вопросы могут показаться нескромными или даже вызывающими. Но я все равно прошу вас ответить на них.

— Я ведь сказала, что готова помочь всем, чем смогу.

— Скажите, у Алексея Андреевича была… э-э… привязанность… Ну, то есть дама сердца… Поверьте, я спрашиваю только для того, чтобы исключить этот вариант…

— То есть вы спрашиваете, была ли у брата женщина? — спокойно переспросила княгиня. — Нет. Не было. Князь был человеком не вашего склада, — вдруг приветливо улыбнулась Бакунину княгиня.

— О, Мария Андреевна, слухи о моем донжуанстве преувеличены.

— Вот как? — в голосе княгини даже послышались игривые нотки. — Неужели и это обман или напрасные надежды наших светских дам?

— Были грешки, но в молодости, — делая смущенный вид, ответил Бакунин, с трудом удерживаясь от присущего ему желания похвастать своими успехами, уж больно не подходила для этого случая ни ситуация, ни собеседница. — А скажите, кого князь мог бы назвать в числе своих врагов?

— Всех, кроме Государя. И, может быть, кроме Витте.

— Очень философический ответ, — сказал Бакунин. — Если бы вы не дополнили про Витте, его можно бы записать в книгу афоризмов на манер Ларошфуко. А были у князя преданные люди?

— Нет, хотя мой ответ может показаться неверным — ведь очень многие уважаемые люди поддержали Алексея Андреевича. Тогда даже говорили, что он возглавил несуществующую, но самую влиятельную партию — партию родовитой знати. Казалось бы, все, причисляемые к этой партии, должны бы стать его друзьями. Но так могло только показаться. Как только стало ясно, что князь занял решающее место при Государе, всем близким его сподвижникам не хватило сил даже на лицемерие. Он остался совершенно один. Если не считать Григория Васильевича, впрочем человека далекого и от светских и от государственных кругов.

— Мария Андреевна, расскажите подробнее о Григории Васильевиче.

— Это ближайший друг Алексея Андреевича. Он, может быть, не разделял его идеалы. Но как человек, как друг он был, я уже говорила, его ангелом-хранителем.

— Он ваш родственник?

— Очень дальний. Князь и Григорий Васильевич воспитывались вместе с юношеского возраста. Они имеете воевали, и Григорий Васильевич однажды спас князя — он обязан ему жизнью в прямом смысле этого слова. Григорий Васильевич одних лет с князем, но во всем был ему старшим братом. Но он по-другому относился к жизни. Десять лет провел в Париже. Ведь он обладает очень многими талантами. В том числе и научными. Григорий Васильевич был богат. Но все свое состояние растратил на одну известную парижскую актрису.

— М-да, — не удержался от возгласа Бакунин.

— Да, — улыбнулась княгиня. — Был у Григория Васильевича такой эпизод в жизни. В Россию он вернулся совершенно без гроша. Алексей Андреевич предложил ему половину своего состояния. Вот какие у них были отношения. Григорий Васильевич, конечно же, отказался. Однако он получил небольшое наследство и хотел опять уехать в Париж. Князь отговаривал его, но не смог убедить. В день отъезда Григорий Васильевич встретил на улице гадалку и после ее гадания переменил свое решение и остался в России. А последний год — он ближайший сотрудник князя. Брат доверял только ему одному.

— Скажите, Марья Андреевна, князь написал завещание?

— Нет.

— Это точно известно?

— Да, я это точно знаю, потому что некоторое время назад князь говорил, что нужно бы было написать завещание, но так и не написал его.

— А как давно он говорил об этом?

— Несколько месяцев тому, помнится, перед самым началом войны.

— Может быть, он написал завещание перед дуэлью?

— Думаю, что нет.

— Ну хорошо. В таком случае кто может претендовать на наследство?

— Только дочь.

— А вы?

— У меня свое, выделенное состояние.

— А кто-либо из дальних родственников? Ну хотя бы Григорий Васильевич?

— Нет. Дальних родственников по нашей линии тоже нет. А Григорий Васильевич — это ведь мы считаем его родственником. На самом деле родственных связей между нами не существует, то есть они очень далекие.

— Мария Андреевна, мы уже утомили вас, но еще один вопрос…

— Нет, нет. Спрашивайте все, что нужно.

— Вы не знаете подробностей этой истории с вызовом? Ведь вызов сделал князь?

Княгиня на секунду закрыла глаза, казалось, ответ на этот вопрос требует от нее дополнительных усилий.