Убийца леди - [8]

В среду, 24 июля, в 10:20 утра, Карелла и Хоуз тоже смотрели в другую сторону. Бар Дженни был крошечной забегаловкой на углу Улицы шлюх. Большинство сделок совершалось у Дженни, но Карелла и Хоуз не нуждались в выплатах. Они обсуждали, кто такая Леди.

— Судя по тому, что я понял, — сказал Карелла, — возможно, нам придется долго ждать, пока она освободится.

Хоуз ухмыльнулся:

— Стив, может, я сам ею займусь? Ты ведь у нас человек женатый. Не хочу тебя портить…

— Я и так безнадежно испорчен. — Карелла посмотрел на часы. — Еще нет и половины одиннадцатого. Если она — та, кого мы ищем, мы опережаем нашего киллера на девять с половиной часов.

— Если она та, кого мы ищем, — возразил Хоуз.

— Ну что ж, пойдем навестим ее. — Карелла помедлил. — Тебе доводилось бывать в таких заведениях?

— У нас в 30-м было несколько шикарных публичных домов.

— Те, что у нас, сынок, шикарными не назовешь, — объяснил Карелла. — У нас тут все по дешевке. Если у тебя есть прищепка, можешь нацепить ее на нос.

Они заплатили по счету и вышли на улицу. Посередине квартала у обочины стояла патрульная машина. Двое полицейских беседовали с мужчиной и женщиной, окруженными детишками.

— Неприятности, — заметил Карелла и ускорил шаг.

Хоуз старался идти с напарником в ногу.

— А ну, потише, — говорил патрульный. — Потише, кому говорят!

— Потише? — завопила женщина. — Да с какой стати? Этот тип…

— Сбавь тон! — крикнул второй полицейский. — Хочешь, чтобы сюда приехал сам комиссар полиции?

Растолкав стайку ребятишек, Карелла подошел к ним. Он сразу же узнал патрульных и обратился к тому, что стоял ближе:

— Что происходит, Том?

Лицо женщины расплылось в улыбке.

— Стиви! — воскликнула она. — Dio gracias! Слава богу! Скажи этим дурням…

— Привет, Мама Луз! — кивнул Карелла.

Женщина, с которой он поздоровался, была толстухой с алебастрово-белой кожей и черными волосами, стянутыми на затылке в тугой пучок. На ней было свободное шелковое кимоно, в вырезе которого виднелась колышущаяся грудь. Лицо — ангельское, благородное, с изящными, точеными чертами. Она содержала бордель, пользующийся в городе широкой известностью.

— Что тут у вас? — снова спросил Карелла у патрульного.

— Этот тип не хочет платить, — ответил полицейский.

«Типом» был коротышка в летнем полосатом костюме. Рядом с Мамой Луз он казался еще тщедушнее, чем на самом деле. Под носом у него изгибалась тоненькая ниточка усов; челка уныло спадала на лоб.

— Что вы имеете в виду? — постарался уточнить Карелла.

— Не хочет платить. Он побывал там, наверху, а теперь не желает платить по счету.

— Я всегда говорю девочкам: сперва накормите их, — закудахтала Мама Луз. — Сперва обед, dinero, а потом уже любовь, amor. Но нет. Эта дурочка, она новенькая, она вечно все путает. И видите, что случилось? Скажи ему, Стиви. Скажи ему, что я все равно получу с него деньги.

— Беспечной становишься. Мама Луз, — заметил Карелла.

— Знаю, знаю. Ты скажи ему, Стиви, пусть платит! Скажи этому Гитлеру!

Карелла посмотрел на человечка и тоже заметил сходство. До сих пор человечек ничего не говорил. Он стоял рядом с Мамой Луз, скрестив руки на груди, поджав губы, и метал на всех злобные взгляды.

— Вы детектив? — внезапно заговорил он.

— Да, — ответил Карелла.

— И вы позволяете, чтобы в нашем городе творились подобные безобразия?

— Какие безобразия? — не понял Карелла.

— Неприкрытая проституция.

— Не вижу никакой проституции, — сказал Карелла.

— Да кто вы такой, сводник, что ли? Прикрываете всех мадам в городе?

— Мистер… — начал было Карелла.

Хоуз мягко притронулся к его руке. Ситуация щекотливая! Хоуз тут же понял, чем пахнет. Одно дело — отворачиваться в нужный момент или смотреть сквозь пальцы. Но совсем другое дело — открытое попустительство. Каковы бы ни были отношения Кареллы с Мамой Луз, Хоуз не думал, что сейчас самое время из-за нее подставляться. Один разгневанный звонок начальству, и могут быть неприятности. Большие неприятности.

— Мы тут по делу, Стив, — напомнил он.

Однако, встретившись с напарником глазами, Хоуз понял, что ему лучше не вмешиваться.

— Мистер, вы были наверху? — спросил Карелла у человечка.

— Да.

— Ладно. Я не знаю, чем вы там занимались, и ни о чем вас не спрашиваю. Это ваше личное дело. Но, судя по обручальному кольцу на вашей левой руке…

Человечек поспешно убрал руку за спину.

— Судя по колечку, вам не понравится, если вас вызовут в суд, чтобы вы давали показания о существовании в городе проституции. Я, мистер, сейчас занят, как собака, поэтому оставляю вопрос на вашей совести. Пошли, Коттон! — И он зашагал вверх по улице.

Хоуз нагнал его. Затем, обернувшись, сообщил:

— Платит.

Карелла что-то проворчал.

— Обиделся? — улыбнулся Хоуз.

— Есть немножко.

— Я волновался за тебя.

— Мама Луз всегда охотно идет на сотрудничество. И потом, она мне просто нравится. Никто не заставлял того парня идти в бордель, никто не тащил его за руку. Он пришел, получил удовольствие; по-моему, справедливо, что он должен заплатить за это. Девчонка, с которой он был, занимается своим ремеслом не ради собственного удовольствия. Она пашет побольше, чем клерк за конторкой.

— Так почему бы ей не стать клерком, а? — справедливо заключил Хоуз.