Убить судью - [17]
— Вставай! Вставай давай. Я его нашла!
— Как?
— По интернету. Появилась информация, что он как раз в нашем отеле!
— Мы же вчера все обыскали здесь.
— Видимо, плохо искали. И потом тут бани, массажи, экскурсии... Он, может, на месте не сидит. Мы решили, сейчас идем на завтрак и караулим, пока он тоже не придет на завтрак.
Я обратил внимание — кровать Наташи была не тронута, значит, она ночевала не со мной. Какой нехороший сон... Хотя, может, это потому, что обгоревший живот всю ночь зудел... вот он и приснился... а раз так — ничего страшного не произойдет...
— Давай-давай-давай умывайся, что ты так долго соображаешь!
Я пошел в ванную.
— Так что, мы уже днем домой поедем?
— Какой домой! Я пока не заживу, домой не поеду! — Хот-Дог дул под гипс и кряхтел. — А, чешется! Стержень есть, ручка? Надо что-то просунуть!
— На улице травинку найдем со стеблем! Потерпи до улицы. — Пепси с отвращением смотрел на Хот-Дога.
— Не чеши! Быстрее заживет! — Наташа стала рыться в своих сумках, нашла помаду и принялась подкрашиваться.
— Днем, спрашиваю, домой? — Я выплюнул воду с пастой и начал быстро соображать по поводу икры, раз так быстро может разрешиться дело с судьей.
— Ты что, ты думаешь, мы его сразу за завтраком и убьем, что ли? Мы будем следить, выясним его распорядок, надо убить так, чтобы никто не видел, по-тихому.
Я вышел из ванной и стал соображать, что надеть, чтобы выглядеть по-другому, не так, как вчера. Я не любил ходить в одном и том же. Новый день, новая одежда. Тогда есть какой-то смысл, что это новый день, а старый закончился.
— А я думал, мы его показательно грохнем, так, чтобы было сразу понятно, за что и кто.
Пепси задергался.
— Да, надо как-то и самим не спалиться, но чтобы и все вокруг ужаснулись, а то че так?
Хот-Дог тоже стал соображать.
— Можно, кстати, оставить записку типа «Не суди, да не судим будешь»!
— Или можно выкачать у него кровь и закачать ее в футбольный мяч и оставить рядом с телом! — Пепси видел много хардкор-триллеров, и его предложение как раз укладывалось в самую модную струю голливудских ужастиков.
— Да ну, а вдруг он спидозный, кровь его еще трогать.
— С чего это он спидозный, он же спортсмен.
— Ха, ну и что, что спортсмен, в Европе СПИД, знаешь, уже как для нас насморк! Никто особо не парится, пьют таблетки с горячим чаем, и все!
— Нет, ну в спорте же их ограничивают, не всех допускают!
— В Европе никто никого ни в чем не ограничивает, поэтому так много там спидозных. Просто там о них заботятся и особо не расстраивают, все разрешают: и футбол судить, и даже мэром города можно стать. Вон они, я слышал по телевизору, где мэр гей, там лавпарад, а если гей больной, то он уж отрывается по полной, ни в чем себя не ограничивает и всем повеселиться дает. Балы, вечеринки каждую неделю устраивают!
Пока Пепси и Хот-Дог спорили по поводу крови потенциально ВИЧ-инфицированного проживающего в Европе судьи, я смотрел на Наташу. После подкрашивания губ она перешла к ресницам — слюнявила ватные палочки, терла ими у края глаз, а потом проводила щеточками, закрашивая ресницы в тот же цвет, который у них и был.
— У тебя же ресницы того же цвета, что и тушь, зачем ты их красишь?
— Для уверенности. Косметика не делает женщину красивее, косметика делает женщину уверенней в себе.
— Не переборщи.
— Что, слишком ярко?
— Слишком уверенна.
Наташа обернулась и посмотрела на меня, как гадюка. Да, точно, как гадюка из программы о животных. Больше я гадюк нигде не видел, только по телевизору и здесь, в отеле города Анталья.
Наконец мы спустились на завтрак, красивая и уверенная Наташа, все тот же Пепси, Хот-Дог с чешущимся гипсом на руке и я, чистый и в новой футболке фирмы Nike с картинкой взрывающегося телевизора и с надписью «Burn your TV! Just do it!».
Теперь уже мы поступили как опытные отдыхающие. Мы сделали несколько ходок к столу с едой, и каждую тарелку мы использовали под отдельное блюдо. Мы даже учли тот факт, что если поставить тарелку с едой на стол, этот стол можно не сторожить, за него и так никто не сядет.
— Мы должны не просто есть, — сказала Наташа, допивая кружку турецкого пива. — Мы должны смотреть. И давайте договоримся сразу, даже если он будет с ребенком или с двумя, это нас не остановит, да?
Хот-Дог и Пепси кивнули.
— А че, Пепси, как думаешь, у нас в городе икру кому можно толкнуть... черную?
— По заведениям можно...
— По каким?
— В «Ривьеру»... так... больше-то и нет никаких... У нас, видишь, город молодой, икра для более старшего поколения, а наши ровесники, они бы с удовольствием наркотики покупали, тем более наркотики дешевле, а эффект тот же самый...
— Мне икра очень полезна, кости срастутся быстрее и сухожилие выпрямится!
— Икру я могла бы продавать. К моим клиенткам когда иностранцы приезжают, они всегда им столы накрывают... я же еще и перевожу им все за столом, пока у них до постели не доходит. Они не экономят, тем более когда встает вопрос о возможности эмиграции. Иностранцы очень любят икру. А что ты спросил?
— Да так, страна морская, может, с кем договориться...
— С кем ты тут договоришься, ты же английский не знаешь!
Наташа резко изменилась в лице, спряталась за кружку с пивом и прошипела:
Екатеринбургские драматурги братья Пресняковы впервые по-настоящему прославились в 2002 году своей пьесой «Терроризм», премьера которой совпала с захватом заложников на «Норд-Осте». Несмотря на столь мрачный подтекст, пьеса повествует отнюдь не о терактах и гибели невинных людей, а преимущественно о терроризме бытовом; Пресняковых интересует террор в душе человека. Мать терроризирует сына, внук – бабушку, бабушка – соседей. Начальник тиранит подчиненных, те в свою очередь отыгрываются дома... К концу пьесы насилие, заявленное как объект исследования, становится все более очевидным средством выразительности...В августе 2002 г.
Творческий дуэт драматургов братьев Пресняковых (старший – Олег и младший – Владимир) приобрел широчайшую известность не только в России, но и за ее пределами. Братья начинали в родном для них Екатеринбурге, где в 1998 году вместе создали при УрГУ Театр имени Кристины Орбакайте, где представляли свои ранние пьесы в собственной режиссуре. Впоследствии Пресняковы покорили Москву – их пьесы с успехом шли в Театре п/р. Олега Табакова, МХАТ им. А. П. Чехова. Пик славы драматургов пришелся на период их творческого союза с режиссером Кириллом Серебренниковым.
УДК 821.161.1-2 ББК 84(2Poc=Рус)6-6 П73 Оформление обложки дизайн-студии «Дикобраз» Пресняков, В. Паб: пьесы / Братья Пресняковы. — М.: ACT: Астрель, 2008. — 254[2], с. ISBN 978-5-17-053954-3 (ACT) ISBN 978-5-271-21074-7 (Астрель) ISBN 978-985-16-6133-2 Пьесы братьев Пресняковых успешно идут во многих странах мира. Они — авторы сценария культового фильма «Изображая жертву». Все три пьесы сборника «Паб» ставились, но ни разу еще не издавались в России. Мы где-то читали о том, как потоп омывает грешную землю.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Россия, Сибирь. 2008 год. Сюда, в небольшой город под видом актеров приезжают два неприметных американца. На самом деле они планируют совершить здесь массовое сатанинское убийство, которое навсегда изменит историю планеты так, как хотят того Силы Зла. В этом им помогают местные преступники и продажные сотрудники милиции. Но не всем по нраву этот мистический и темный план. Ему противостоят члены некоего Тайного Братства. И, конечно же, наш главный герой, находящийся не в самой лучшей форме.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…