У всех разные игрушки - [6]

– Даже если Кеннеди был прав, все равно это трудно себе представить, – генерал не собирался сдаваться. – Просто невозможно. Это очень большая и бестолковая работа – добиться тайного влияния при отнюдь не гарантированном исходе. Нужны огромные толпы адептов, чтобы убедить…

– Да почему? – перебил его ковбой. – Разве вам, чтобы управлять дивизией, нужна еще одна дивизия? Нет. Достаточно одного квалифицированного полковника, который будет понимать принципы функционирования вашей дивизии, станет работать только со значимой информацией и переложит обработку незначимой на плечи подчиненных. Разве редка ситуация, когда на главном посту сидит слабый человек, а за его плечом маячит кто-то сильный и умный? Вспомните большевистских комиссаров, постоянно контролирующих их военных? Что мешает заговорщикам поставить на это место своего человека? Другое дело, что таких современных Советов Десяти должно быть гораздо больше одного: свой наверняка есть у коммунистов, свой у арабов, свой у китайцев, свой у нас или европейцев. Кто-то более влиятелен и к нему прислушиваются, кто-то менее и вынужден подчиняться. Сейчас, мне кажется, как раз настал такой момент, когда два совета – американский и европейский, сговорившись, набрали такую силу, что имеют возможность управлять другими. Это ничего особенно не значит и лет через двадцать все легко может измениться. У всех бывают времена побед и у всех случаются поражения. Нельзя всегда быть успешным. Природа этого не потерпит.

– Господа, – сенатор Тим привлек общее внимание негромким похлопыванием в ладоши. – Послушайте меня. Мне кажется, мы все правы и говорим об одном и том же. Смысл разногласий сводится только лишь к оценке масштабности проекта. Мы с Хэлом считаем, что заговор, раскинувшийся на весь мир, или хотя бы имеющий целью контроль всего мира – невозможен чисто технически. Из-за необходимости вовлечения в процесс управления огромных масс людей. А у масс есть свои недостатки – они не станут долго работать просто за идею. Просто потому, что для существования масштабного заговора требуются постоянные победы, ведь глупо служить тем, кто часто ошибается? Люди не станут с работать с такими руководителями.

– Почему вы так думаете? – Остин, кажется, представлял собою тот типаж людей, которым спор нужен ради спора.

– Это просто, – я не сдержался. – Сенатор имеет в виду необходимость для любого человека работать ради конкретной цели. И если цель раз за разом ускользает, то не многие останутся за нею гоняться. Разве что идеалисты…

– Благодарю вас, Зак, – сказал сенатор. – И это тоже. И это значит, что руководство тайных орденов не имеет права на ошибку. Но мы все знаем, как много в мире зависит от исполнителей на местах. Самый гениальный план может разбиться о тупоголовость какой-нибудь посредственности, вознесенной наверх деньгами, древним родом или еще как. Говорят, что когда с этой стороны Атлантики решалась судьба Британской империи, лорд Сэндвич вместо того, чтобы заниматься делом, рыбачил в заливе Птомака в обществе тамошних проституток и нескольких бутылок вина. Вот так просто: кто-то строил планы, кто-то подставлял грудь под пули американских сквоттеров, а командующий операцией удил форель. Как бы это сказать…

– Я понял, – генерал хоть и ковырялся в своем стейке, но за разговором следил. – Вы говорите о необходимости четкого предвидения будущего, чтобы не совершить неоправданных ошибок. А этого в принципе быть не может – будущее непредсказуемо. Как говорят в нашей среде: "любой план летит к черту, едва сталкивается с противником".

– Спасибо, Хэл, – вежливый сенатор поблагодарил и генерала. – Примерно это я и хотел сказать.

– А теперь вернемся к масштабам, – Остин, кажется, и не собирался сдаваться. – Масштаб – это просто вопрос времени. Мы все прекрасно осведомлены, что нашими кузенами в Британии вот уже пятьсот лет правит не королева, не Парламент, не Кабинет, которые по сути не более, чем исполнители решений Тайного Совета королевы – господ, которых не выбирает народ, легитимность которого обеспечивается не Конституцией, а желанием монарха. И, тем не менее, этот Тайный Совет готовит, издает и контролирует выполнение государственных актов, часто ведает назначениями государственных чиновников, является высшей судебной инстанцией для всей Британской империи и многое-многое еще чего – то, что скрыто от обывателя. Господи Иисусе, я скажу больше – практически вся Европа погрязла в сетях разных Тайных Советов! И Канада! И Япония в недавнем прошлом. Только благодаря нам она смогла нормально демократизироваться. Россия – так та прямо так и называется: страна Советов. И хоть там они вполне официальны, они не подотчетны своим гражданам, что делает их абсолютно непрозрачными.

Остин остановился промочить пересохшее горло и его неожиданно поддержал сенатор:

– Единственная страна, избежавшая происков закулисных воротил – наша благословенная Америка, отвоевавшая это право в нескольких войнах за независимость. Америка, где все на виду, где журналисты повсюду суют свои длинные носы и общественность контролирует каждый чих в Конгрессе, Сенате и Белом доме. Америка в этом отношении куда прозрачнее любой другой страны. Здесь возникнуть какому-то заговору гораздо труднее, чем где-то еще. Тем более, заговора, ставящего своей целью контроль над миром. И это только справедливо, что нынешняя Америка стала тем, чем стала. Думаю, и Советы не станут рукоплескать таким заговорщикам. А, следовательно, шансов сделать что-то реальное у них не так уж много. Не так ли, Зак?