У ворот Северина - [55]

— Значит, так: врага надо побеждать внезапностью! — орал Грэдинару, мокрый от пота, красный, с всклокоченными усами. — Что значит внезапность? Это когда он тебя не видит! Когда враг тебя не видит, это значит, ты его захватил врасплох! Внезапность, сюприз! Так-то. Что же такое внезапность? Сюприз? Отвечай, солдат Ницэ Догару!

Солдат Ницэ Догару, худой, сгорбленный старик, в криво сидящей пилотке, спал, чудом удерживаясь на ногах. Его счастье, что стоявшие с ним рядом подталкивали иногда его и тем самым будили. Благодаря им он держался надежно, как ворота между столбами.

— Солдат Ницэ Догару! — рявкнул плутоньер и шагнул в его сторону, готовый испепелить одним взглядом.

— Слушаю, господин плутоньер, — промямлил старик и вяло стукнул каблуками.

— Ты что себе позволяешь, дурья твоя башка?! — совсем вышел из себя Грэдинару. — Спать?!

— Не спал я, господин плутоньер, так, думал немножко и вас слушал, как вы нам объясняете.

— И что же я вам объяснял?

— Ну… про это, про армию… господин плутоньер. Про армию и про это… про всех нас… про врага… про его величество короля…

— Ах ты, дубина безмозглая, да разве я говорил вам сегодня про его величество? — Грэдинару сделал еще один шаг к солдату.

— Нет, господин плутоньер, об этом вы нам рассказывали тогда, в прошлый раз…

— А теперь про что я объяснял?

Солдат Ницэ Догару потупился и мучительно соображал, что примерно мог говорить плутоньер, а что-то он говорил, это уж точно, и Ницэ слышал его, правда, как сквозь сон, плутоньер говорил и скрипел зубами, точь-в-точь как скрипела жерновами мельница дядюшки Гиндока у них в деревне, господин Грэдинару скрипел зубами и молол, молол так, что и словечка от его речи не уцелело. Ах ты господи, как ни силишься, а повторить невозможно. И что же он такое говорил? Хоть тресни, не повторить… Он посмотрел украдкой на своего соседа справа, высокого юношу с румяным лицом, с черными живыми глазами. Посмотрел заискивающе, просительно.

— Про сюрприз, дядюшка Догару, — подсказал сосед и быстро отвернулся, чтобы плутоньер ничего не заметил.

— Не понял…

— Про сюрп…

— Отвечай, дубина, отвечай сейчас же! — опять взъярился Грэдинару. — Про что я вам говорил? Может, я вам говорил не по-румынски?

— По-румынски, господин плутоньер, по-румынски…

— Так в чем же дело?

Ницэ Догару поднял понурую голову, и в его небольших, запрятанных в бесчисленные морщины глазах читались озабоченность, страх, тревога.

— Ну, долго это будет продолжаться?

— Господин плутоньер, вы нам говорили про… про этот… того… про сюрп…

— Ну, давай-давай, рожай! Рожай, тебе говорят! Это ж надо, как он надо мной издевается, пресвятая матерь божья! — хлопнул он себя ладонью по фуражке. — Всю душу мне вымотал!..

— Про… про…

— Сюрприз! — опять подсказал ему сосед справа.

— Сюприз, господин плутоньер! — неожиданно выговорил Догару, и его лицо просияло, как от великой победы. — Вот про что! Про сюприз…

— А что такое сюприз?

Старый солдат опять помрачнел. Что мог он знать про этот «сюприз»? Он знал лишь собственные беды, знал, что тяжело носить солдатскую форму вот уже пять лет подряд, то на сборах, а то и на фронте, что у оставшейся в деревне семьи нет ни пшеницы, ни проса, ничего, хоть помирай с голоду. А война все идет и идет, и нет ей конца. Когда же наконец люди перестанут маяться, когда вернутся домой?..

— Ну говори, говори же, кретин безмозглый!

Догару молчал, понурив голову, весь трепеща от страха, ему казалось, что у него отнимаются ноги, что он вот-вот упадет. Он знал плутоньера еще по тем временам, когда они вместе были на сборах, и позже, на фронте. Грэдинару и тогда был бешеный, жестокий, выходил из себя по любому поводу. А когда на него находила дурь, мог ударить пряжкой, лопатой, а то и ногой в живот так, что и через неделю не опомнишься.

— Значит, в молчанку играем, так? — Грэдинару сверлил солдата глазами, грозно насупившись и засунув руки глубоко под ремень. — Ты надо мной просто смеешься, как над последним дураком! Да как ты смеешь? Как ты смеешь играть у меня на нервах? Это тебе что — корм свиньям рубить? Ты у меня дождешься!.. Значит, не хочешь говорить?

— Нет, скажу, господин плутоньер…

— Тогда почему, черт побери, ты заставляешь меня ждать, почему я должен клещами вытягивать из тебя каждое слово?! — вопил Грэдинару, и его лицо становилось все более свирепым. — Ну? Отвечай немедленно, что такое сюприз!

В поисках спасения Догару опять взглянул направо, и парень понял, что несчастный солдат принимает его за человека бывалого, что это его последняя надежда. Делать нечего, и он начал ему шепотом подсказывать. Но не успел сказать и двух слов, как плутоньер это заметил.

— Кирикэ! Мерзавец! Ты что же подсказываешь этому старому хрычу, а?!

— Господин плутоньер, я не под…

— Молчать! — рявкнул Грэдинару и закатил ему несколько оплеух.

Кирикэ качнулся и повалился на Догару.

— Дурачить меня вздумал, ты, умник? — накинулся на него плутоньер, багровый от ярости, ощетиня усы. — Подумать только, он не подсказывал!.. Слепой я, что ли? Куриная слепота на меня напала?!

Кирикэ нагнулся, поднял свою пилотку, сунул под мышку, этой же рукой удерживая винтовку, и принялся вытирать кровь, хлынувшую из носа. Ницэ Догару торопливо пошарил по карманам и протянул ему свой платок — большую сероватую домотканую салфетку, мятую и грязную.