У ворот Северина - [52]

Между деревьями показалось внушительное здание гостиницы для туристов, белое, светлое, недавно выстроенное и превращенное в военный госпиталь. Вокруг него стояли несколько машин «скорой помощи», возвышались горы железных кроватей, матрасов; в благодатной прохладе парка прогуливались раненые, с трудом волоча свои костыли.

Напротив разрушенного павильона, в котором когда-то, по воскресеньям, оркестр пехотного полка играл модные вальсы и танго, Дана остановилась и внимательно посмотрела назад. Кроме раненых, не было видно никого во всем парке и на широком бульваре, который граничил с парком и тянулся к вокзалу. Убедившись, что за ней не следят, она спустилась по лестнице с железными перилами, дошла до тенистой поляны, где в прежние годы проходила церемония вручения общегородских премий, потом стала подниматься по другой лестнице, вырубленной в песчанике, которая вела к Северинской башне. Вокруг была прохладная тишина. С каждой ступенькой волнение девушки росло, как всегда накануне встречи.

Наконец она добралась до площадки, где одиноко высилась башня, сильно поврежденная, из грубого камня, поросшего зеленым мхом, заброшенная среди непроходимых зарослей кустарника. Железная ржавая ограда с погнутыми кольцами была настолько низкой, что ее трудно было заметить в буйном бурьяне. Дана сделала еще несколько шагов по скалистому выступу, потом остановилась на минуту, чтобы отдышаться. Далеко внизу сверкали воды Дуная и виднелась пустынная портовая набережная. На якоре у понтонной пристани стояла одна-единственная баржа, и на ее палубе женщина развешивала белье — веревка была протянута между рулевой кабиной и невысокой мачтой.

— Что ты тут делаешь? Любуешься видом Дуная?

Дана вздрогнула и повернула голову. Перед ней стоял Санду. Он был в белой чистой рубахе, безукоризненно причесан на косой пробор, на лице его сияла улыбка.

— Ты… здесь? — прошептала Дана еле слышно, и ей показалось, что сердце перестало биться. А потом кровь прилила к голове, щеки вспыхнули, в ушах зашумело… Нет, нет, не может быть! Что это? Ее разыгрывают? Или…

— Тебе нехорошо? Почему ты молчишь? — взял он ее за руку и попытался заглянуть в глаза. — Это от неожиданности? Да что с тобой такое?

— Не знаю… не знаю, как и сказать. Это невероятно. У меня не укладывается в голове… Ты мне поверь…

Голос у нее сел, стал совсем тихим и словно поднимался из глубины, слегка дрожа, — так была она потрясена.

— Что у тебя не укладывается в голове? — удивился Санду.

— Все не укладывается… Почему ты здесь?..

— Сказать по правде, и я не ожидал встретить тебя здесь! — признался он и увидел, как живо сверкнули ее густо-синие глаза, как бы изнутри освещенные солнцем. — Я пришел раньше назначенного срока, и Валериу — ты ведь знаешь, кто это, — все это время говорил мне о Лиле. Я никак не мог догадаться, кто она, ведь я столько времени отсутствовал. Но я его внимательно слушал, потому что он рассказывал необыкновенные вещи. И тут появилась ты. Когда ты поднималась наверх, то на минуту остановилась и залюбовалась пейзажем. В этот момент он показал мне тебя и сказал: «Это — Лила». Я вздрогнул, как будто меня ударило током. Честное слово!

— Ты рад, Санду?

— Очень рад, Дана, — признался он, не выпуская ее руки из своей. — Я думаю, это самая прекрасная встреча в нашей жизни! — Минуту он молчал, глядя на нее с любовью. Ему не верилось, что все это правда, а не плод воспаленного мечтой воображения.

— Надо же, и я нащупывала почву, нельзя ли тебя привлечь в наши ряды! — засмеялась Дана. — Чего только в жизни не бывает!.. Помнишь? Тогда, вечером, под вишней, когда ты вернулся из Констанцы… А оказывается, ты уже состоял в нашей организации.

— Если уж быть до конца откровенным, то и я собирался тебя привлечь, — сказал Санду. — И знаешь когда? Ты меня опередила всего на несколько минут! — Он засмеялся: — Пойдем, нас, наверное, ждут…

Они пошли медленно рядом, держась за руки, обогнули железную ограду вокруг Северинской башни и вышли на поляну. В тени развесистого клена Тудор Динку, в уже знакомой нам военной рубашке, с непокрытой головой и в синих парусиновых брюках, разговаривал с Максимом и Ромикэ-боксером. Услышав шаги, он повернул голову.

— Разве вы знакомы? — удивился он и, встав, протянул Дане руку.

— Мы ведь соседи, — сказал Санду и постелил на камень газету, чтобы Дана села.

Максим, в рваной рубашке и солдатских брюках, был сегодня особенно оживлен. При появлении Даны взгляд у него посветлел, он наклонил голову в знак приветствия и даже лукаво ей подмигнул как старой знакомой. Потом, не усидев на месте, оторвался от Ромикэ и, подойдя к ней, радостно шепнул:

— Принцесса, я сегодня получу важное задание! Зря ты на меня смотришь с недоверием, так мне сказал сам товарищ Валер. Ей-богу, не вру… Вон в том свертке он принес мне пару брюк, тоже военные… Только совсем новые, как из магазина…

«Разве Валериу военный? — в очередной раз спросила себя Дана, как спрашивала всегда, когда с ним встречалась. — Рубашка военного образца… Коротко остриженные волосы… солдатские башмаки… Вот принес Максиму брюки, тоже военные. Очень возможно…»