У пределов мрака - [29]

Часть вторая Буржуа из Мейсена

Глава VII Старые и новые знакомства

Первый летний день 1816 года клонился к вечеру.

Прошедший день можно было назвать замечательным, может быть, несколько жарким для тех, кто праздновал три дня подряд, но буржуа города Мейсена чувствовали себя прекрасно.

Повсюду еще валялись увядшие букеты, на мачтах развевались праздничные флаги и ленты, а на фасадах зданий виднелись черные пятна копоти от фейерверка и сгоревших бумажных фонариков.

Возле ресторанов грудами валялись пустые, еще не просохшие бочки от пива и вина, свидетельствовавшие о неутолимой жажде и невероятной емкости желудков горожан.

Не каждый день приходится праздновать победу при Ватерлоо и свержение французского тирана, тем более что Мейсен никогда не обожал Наполеона. В этом не было ничего удивительного, так как три года назад французы устроили в городе невероятные бесчинства, гораздо хуже тех, что вытворяли когда-то шведы, венгры и прочие иностранные разбойники, вторгавшиеся в город.

Сегодня праздничный хмель значительно ослабел, горожане успокоились и вернулись к обычаям и привычкам, характерным для повседневной жизни на протяжении всего года. Была разобрана праздничная колесница с чучелом Наполеона на постаменте с надписью «Святая Елена — это не остров Эльба». Небольшая рыбацкая лодка, изображавшая «Беллерофон»[25], вернулась на свое привычное место у причала на Эльбе.

Через центр старого города, в тени величественного замка Альбрехтсбург, протекает небольшой приток Эльбы, не имеющий официального названия, но который местные жители иногда называют Наядой.

Иногда горожане называют эту речку Вассерштрассе[26], потому что она больше похожа на улицу, чем на поток, и в нем купаются фундаменты домов. Как говорят в Мейсене, дома моют в ручье ноги, но никогда их не вытирают. Таким образом, Вассерштрассе — самая живописная и самая романтичная улица в городе. Старинные здания смотрят в воду небольшими окнами с зелеными стеклами в свинцовых окладах, сирень и бузина свешиваются над водой с каменных стен. Рыбацкие лодки расставляют сети, добывая множество угрей, усачей и лещей. На берегу обосновалась самая уютная в городе таверна с веселым названием «Zum Flaschenbriider»[27] и хозяином по имени Хайнц Лебеволь.

В данный момент он свесился через балюстраду террасы и пытался привлечь внимание Фрица Шперлинга, коммунального рыбака.

Эй, Фриц, поскорей вытягивай свои сети, моим клиентам очень хочется отведать свежей рыбки! Ты же знаешь, что нет лучше блюда после излишка пива и вина.

Рыбак не стал возражать. Его сеть, похожая на гигантскую паутину, появилась из воды, и кабатчик увидел в груде серебристых карпов извивающегося угря толщиной в руку.

Замечательно! — в восторге закричал владелец таверны. — Еще пять-шесть таких рыбин, и мне больше ничего не потребуется!

Трудно было ожидать, что он окажется таким наивным…

— Я не могу вылавливать рыбу по заказу, — возмутился рыбак. — Может быть, вы возьмете карпов?

— Нет, они слишком костлявые, а мои клиенты не любят возиться с костями. Что же касается угря, то муниципальный советник Ваттерфане расправится с ним один, без посторонней помощи.

— Ну и обжора, — проворчал рыбак. — Правда, конечно, что для муниципального советника это не преступление…

Лебеволь в это время уже спешил к нависающему над водой краю террасы на своих коротеньких толстых ножках.

Многочисленные клиенты давно обосновались на свежем воздухе за столиками, уставленными кружками пенистого пива и хрустальными бокалами с вином. Кабатчик, ухмыляясь от удовольствия и потирая руки, прикидывал, сколько еды и питья употребят эти выгодные клиенты, позволяющие ему не только сводить концы с концами, но и жить на широкую ногу.

За столиками сегодня можно было увидел господина советника Веттерфане, господина Франца Сидлера, оптовика с Брюннерплатц, господина профессора Шпиесгласа, аптекаря Юлиуса Цукербайна, доктора Германа Крулля, и… Бравый Хайнц не сразу поверил своим глазам… Это был сам герр Вальтер Pop, помощник мэра!

Он обрадовался гораздо меньше, заметив Ганса Пипермана, сидевшего немного в стороне за кружкой светлого пива. Таких типов называли, как в Мейсене, так и в других городах, «ein frohlicher Burch», что означало «бойкий малый». Он действительно был бойким и весьма жизнерадостным парнем, охотно выпивавшим за чужой счет, так как постоянно испытывал трудности с наличными.

Поскольку Ганс нередко развлекал клиентов веселой болтовней, удачными словечками и комическими песенками, владельцы ресторанов терпели его присутствие в общих залах.

Тем не менее, сегодня ассамблея оказалась слишком высокого уровня, чтобы оставить эту невзрачную личность, и Лебеволь решил разобраться с ним.

Будем считать, что это пиво за счет заведения, Ганс, — сказал он, — и я позволю вам выпить вторую кружку, но этим вечером я не хотел бы видеть вас у себя.

Тем не менее, я останусь здесь, — ухмыльнулся Пиперман, — во-первых, потому, что я могу сам расплатиться за выпитое, — в его ладони блеснул серебряный талер — и, во- вторых, потому что у меня есть интересная новость.

Толстяк-кабатчик кивнул, так как, имея талер в кармане, можно выпить довольно много. Кроме того, новости всегда вызывают интерес в таверне, где собирается достойная публика.