У пределов мрака - [17]

— Но сейчас уже ночь, а здесь очень плохие дороги…

— Возьмите фонарь, я видел его возле дверей. И вот вам это… — И он протянул лесничему несколько золотых монет.

Поведение лесничего резко изменилось, и через несколько минут Эксхем услышал удалявшийся от хижины лошадиный топот.

Раненый продолжал метаться, горячка усиливалась, и Эксхем не успевал стирать кровавую пену с его губ.

Жена лесничего снова подошла к постели раненого.

Похоже, он продержится еще час или два, вряд ли больше, — оценила она состояние раненого. — Я могу поставить свечку святой Гудуле, чтобы муж быстрее вернулся со священником. Это хорошая свечка, ее освятили в церкви, и она обошлась мне в шесть су.

Зазвенела брошенная на стол монета, и свеча загорелась.

Ее свет упал на лицо раненого, который открыл глаза и уставился неподвижным взглядом на колеблющееся пламя.

Weihnachten[15]… Уже Рождество? — пробормотал он. — Во дворце, куда все хотели попасть, стоит рождественская елка с тысячей свечей, но без красной звезды с семью лучами никто не сможет войти во дворец.

Эксхем посмотрел на часы. Время бежало очень быстро, и женщина, сидевшая возле постели раненого, с беспокойством поглядывала на него.

Я дам ему еще немного настойки, — сказала она, — но если священник не появится через десяток минут…

В этот момент они услышали конский топот.

В хижину вошел лесничий в сопровождении старика в поношенном доломане. На груди у него висел небольшой медный крест.

Я священник Фрейлих, — представился он и, не теряя времени, подошел к постели раненого.

Ульрих фон Гейерштайн, — прошептал он. — Да, нет такой беды, которая не обрушилась бы на это несчастное семейство.

Он опустился на колени и принялся читать молитвы.

— Эксхем! — неожиданно закричал раненый. — Подойдите ближе, Эксхем, где же вы? О, как темно вокруг меня… Эксхем, я…

Он с силой вцепился в руку Джона.

— Это невероятно тяжелый долг, Эксхем… Да благословит Господь вас и все английское войско… Не забудьте про звезду с семью лучами… Мой Бог… Моя родина…

Удивительно нежная улыбка неожиданно появилась на его лице, ставшем светлым и спокойным, и он принялся негромко напевать:

— Die Schwert an meiner Linken…[16]

Таким образом, Ульрих, последний в роду графов Гейерштайнов, покинул эту долину скорби с последним стихотворением Кернера на устах, и его душа вернулась к своему Создателю.

— Ближе к тебе, мой Бог! — произнес священник. Потом он еще долго молился, прежде чем обратиться к Эксхему.

— Господин офицер связи, — сказал он, — ваша записка попала в руки генерала Вашхольдера. Генерал очень огорчился, узнав о смерти графа Гейерштайна, так как относился к нему с большим уважением. Он также попросил меня передать вам, что он никогда не забудет имя капитана Джона Эксхема.

Мне теперь нужно будет найти место для упокоения несчастного смертного, который сейчас направляется на встречу с Вечным Светом. Позднее его прах будет перенесен в семейный склеп в замке неподалеку от Мейсена.

На следующий день Эксхем вернулся в Брюссель, где опять обосновался в гостинице Кордо, встретившего Джона, как лучшего друга.

— Всего около часа назад в гостиницу заходил господин, очень беспокоившийся за вас.

— Я никого здесь не знаю, — пожал плечами Эксхем.

— Он сказал, что вы несомненно скоро появитесь, — добавил Кордо, — потому что вы остались невредимы в сражении.

— Очевидно, это очень хорошо информированный человек, — сказал Джон.

— Этот господин написал для вас записку, после чего исчез.

Джон распечатал конверт, на котором большими буквами было написано его имя.

«Вам не стоит посещать Булонь; лучше отправляйтесь в Остенде. Избегайте пассажирских судов, постарайтесь нанять отдельное судно, чтобы перебраться в Англию. Не оставайтесь больше, чем это необходимо, ни в Брюсселе, ни вообще в Бельгии».

Письмо было подписано Киром.

Было бы чистым безумием не обратить внимания на совет капитана Лисетта. Эксхем хорошо знал это, а поэтому на следующий же день простился с уютной гостиницей на улице Монтань к искреннему сожалению добряка Кордо. Поэтому он никогда не узнал, что через полтора часа после того, как он покинул отель, там появился офицер с приказом капитану Эксхему немедленно отправиться на бриге «Эндевор» из Булони в Портсмут.

Точно так же ему остались неизвестными мотивы гнева посыльного офицера, крайне недовольного поспешным отъездом Эксхема и обрушившегося с руганью на ни в чем не виноватого беднягу Кордо.

«Эндевор» затонул с проливе Па-де-Кале от взрыва адской машины, спрятанной в трюме брига преступником, оставшимся неизвестным. Об этом Эксхем узнал совершенно случайно, но уделил этому происшествию внимания не больше, чем множеству трагических случайностей этого времени.

Он перебрался в Гент, охваченный невероятным хаосом, сопровождавшим возвращение английской армии на родину. Далее он собирался переехать в Остенде. Имела тут место фатальность или таинственная воля Провидения, но он никогда так и не попал на побережье. Через три дня беспорядочных скитаний он вернулся в Гент, переполненный военными — немцами и англичанами. Здесь же находилось множество французов, не представлявших, следует ли им считать себя военнопленными, а также несколько казачьих сотен из России.