У народов Восточной Африки - [19]

— Ничего удивительного. Мбугве — это очень выгодное место. Благодаря здешним доходам я имею не только автомобиль, но и большой магазин в городе.

— Но здешние жители выглядят нищими! — говорю я, окончательно приведенный в замешательство.

— О-хо-хо! — смеется хозяин, и его жирный живот колышется из стороны в сторону, — уж будто они такие бедные! Не один из них мог бы купить автомобиль, но они предпочитают проводить время, сидя на пороге своих хижин. Зачем им автомобили?

— Но где же они держат деньги?!

— В глиняных горшках, в земле. Поэтому-то они и просят у нас металлические монеты. Если бы вы приехали сюда во время какого-нибудь праздника, вы бы собственными глазами увидели, какие тут устраиваются приемы. Как пьют, как едят, а как одеваются… о-хо-хо!

— На чем же вы больше всего зарабатываете?

— На мыле. Один кусок я делю на пятьдесят частей. Здесь не могут сообразить, что выгоднее. Главное за один раз истратить поменьше денег. Так они выплачивают в десять раз больше, но зато не сразу.

Машина с комфортом доставляет меня прямо к небольшому домику, приютившемуся у подножия скал. Еще в дороге я узнаю от шофера, что дом занят. Уже с полгода в нем живет доктор — мганга. Но доктор этот не лечит, а лишь изучает жизнь здешних людей и собирает различные вещи для какого-то музея.

— Ты говоришь, что он уже давно здесь. А откуда он приехал?

— Кажется, из Америки, точно не знаю.

Навстречу нам выходит угрюмый растрепанный блондин интеллигентного вида. Он приветствует меня крепким рукопожатием, как бы в доказательство того, что он не англичанин. Англичане, как правило, приветствуют лишь кивком головы. Тоном, не располагающим к откровению, он спрашивает, что я разыскиваю. Названная мною профессия, кажется, прозвучала для него не очень убедительно. Тем не менее он пригласил меня войти и выпить с ним стакан виски жестом, который остался для меня лишь жестом, не затронув струн моего сердца.

Из обрывков рассказанного им я пытался воссоздать образ этого странного человека. Выяснилось, что во время войны он был хирургом на африканском фронте. Возненавидев войну, он охладел к медицине, но горячо полюбил Африку. И вот в качестве сотрудника какого-то американского учреждения он был направлен сюда для изучения быта и нравов племени вамбугве.

Мы распрощались без каких бы то ни было признаков сентиментальности. Правда, мне было предложено воспользоваться запасной кроватью, но компаньоны подобного рода тяготят меня. Во взаимоотношениях с людьми я истинный славянин: меня привлекает атмосфера взаимопонимания и доброжелательства, а ее-то как раз и не было. Поэтому я отказался, сославшись на то, что уже договорился провести ночь в соседней школе.

С ночлегом хлопот не было. Директор школы мобилизовал учителей, их соседей и соседей этих соседей, и вся эта радушная, приветливо улыбающаяся компания предоставила в мое распоряжение все самое лучшее, что только имелось. И вот на столе в актовом зале лежит чистый матрац, рядом стоит шкафчик с тазом и кувшином для воды, чуть подальше — столик, накрытый салфеткой, а на нем — молоко, яйца, чайник с горячим чаем. Одним словом, полный комфорт, и, что самое главное, среди этих людей я чувствую себя во сто крат непринужденнее, чем в обществе мрачного хирурга.

Несколько человек усаживаются вокруг меня. Разговор идет на чистейшем английском языке:

— Ваша школа выглядит совершенно новой, — замечаю я.

— Только год назад состоялось ее торжественное открытие.

— И много в ней занимается учеников?

— Не очень. Большинство предпочитает школу при миссии.

— Обязательного обучения у вас нет?

— Какого обязательного? — не понимают мои собеседники.

Я подробно рассказываю им о европейских обычаях, об обязательном бесплатном обучении. Они ничего об этом не слышали. Здесь может себе позволить такую роскошь лишь тот, кто богат. За обучение надо платить.

— А в школе при миссии обучают бесплатно?

— Там существует система отработки. Когда наступает пора сбора урожая, ученики больше заняты в поле, чем на уроках..

«Как хорошо выглядит все на статистических таблицах, — думаю я. — И лишь когда непосредственно сталкиваешься с жизнью, выясняется, как обстоят дела на самом деле».

После чая я обхожу зал с лампой в руках. На стенах его — диаграммы, из которых видно, сколько автомобилей, паровозов, книг, свечей, тетрадей, обуви, одеял И прочих товаров поставляет Англия в Африку. Разумеется, напрасно искать в этой настенной статистике данные о плантациях кофе, чая или пиретрума. Здесь нет сведений об алмазных и золотых копях, ничего не говорится ни о заводах мясных консервов, ни о благовонной гвоздике, ни о копре кокосовых пальм — словом, ни малейшего упоминания об экспорте. Школьники слушают сказки о благородных, щедрых, бескорыстных бвана мкубва — англичанах и хором по пальцам пересчитывают все «великодушно преподносимые» ими дары…

От директора школы я случайно узнаю о существовании каких-то удивительных накидок из тисненой кожи. Старики племени гороа как будто носят такие накидки и по сей день.

На рассвете я отправляюсь в путь. Вслед за мной гуськом идут юные носильщики. Цель моего путешествия — местечко Бабати (всего одна улица в пять домов).