У народов Восточной Африки - [17]

Мы идем рядом, широко размахивая руками. Кругом равнина и обожженная солнцем глинистая почва. В сезон дождей здесь клейкое болото, теперь же — рассохшееся, зияющее трещинами, алчущее влаги поле. Солнечные лучи отражаются от этой ровной поверхности как-то особенно ярко, так что глазам больно. Как нарочно, я не захватил с собой темные очки и питьевую воду.

Долина Мбугве издалека кажется совсем маленькой. Поэтому я рассчитываю на скорое возвращение в индийскую лавочку и теплую бурду, которая называется тут лимонадом. Как маяк в море, свет которого виден вот уже в течение двух ночей, но который по-прежнему недосягаем, стоят хижины Мбугве, и мы ни на шаг не можем к ним приблизиться. А тем временем жажда становится все сильнее, пересыхает горло, режет глаза и в довершение всего нестерпимо трет башмак.

Я не совсем понимаю, почему проводник ведет меня так далеко. Хижины почти не отличаются друг от друга.

Многие из них уже остались позади, но ни в одну мы не зашли. Видимо, он руководствуется какими-то особыми соображениями, и я следую за ним, не протестуя. Наконец мы подходим к хижине, несколько большей по размерам, с двумя страусовыми яйцами на плоской крыше. Впрочем, крыша почти каждой хижины имеет какой-то опознавательный знак. Ее венчает или разбитый горшок, или несколько перьев, или, наконец, страусовые яйца, уложенные по-разному. Если бы не существовали эти отличительные знаки, никто не был бы уверен в том, что это его дом.

Хижина, перед которой мы остановились, окружена узкой верандой. Крышу веранды поддерживают деревянные стойки. Они-то и делают строение похожим на клетку. Перед единственным входом в хижину на маленькой скамеечке сидит старый, седой, сморщенный дед. Седых африканцев здесь можно встретить довольно редко. Ведь жизнь их, как правило, очень непродолжительна.

В хижину вамбугве нужно входить в полусогнутом состоянии и сразу же садиться на ближайшие нары. Даже пигмей не смог бы тут выпрямиться. Хижина разделена на четыре части^- «салон», спальня, кладовая для продуктов и скотный двор. Здесь отсутствуют какая бы то ни было вентиляция и дымоход. В «салоне» разведен очаг, на нем готовится пища. По стенам развешаны предметы повседневного обихода: луки, колчаны, мотыги, деревянные ложки, горшки, плетеные корзинки, лекарственные травы, пучки перьев и охотничьи щиты.

— А это что такое? — спрашиваю я мальчика-подростка, показывая на какую-то странную палку.

— Палка для рукопашной схватки.

— Покажи мне ее поближе.

И вот у меня в руках не то рапира, не то палка двухметровой длины. Приблизительно посередине круглая, из толстой кожи гарда, предохраняющая руку.

— Неужели мужчины дерутся вот этим?

— Теперь нет, а когда-то, очень давно, дрались. Если бвана мкубва хочет, я могу позвать кого-нибудь из наших мзе, и они покажут, как это делается.

Упрашивать не пришлось. Достаточно было лишь заикнуться о своем желании, и старики просияли от удовольствия. Еще бы! Такая редкая возможность показать себя! Сейчас они продемонстрируют молокососам, как жили прежде. Стариков собралось довольно много. Они образовали широкий круг. Двое более молодых и энергичных вышли на середину. В левой руке они держат палку, в правой — длинный, эластичный бамбук. И вот начинается поединок. Поначалу мне казалось, что все это затеяно в шутку, но чем дальше, тем более грозной выглядит битва. Старики дерутся одержимо, вслепую, ударяя друг друга куда попало. Один такой удар в голень — и может быть сломана нога. К счастью, сражающиеся неплохие мастера. Они вовремя заслоняются, вовремя отскакивают, и лишь сухой треск палок свидетельствует о том, что борьба продолжается с неослабевающим упорством и азартом.

Наконец старики устали. Они чаще останавливаются, чтобы перевести дух, но тут же делают новый прыжок.

Зрители приплясывают от восторга, свистят и выкрикивают наперебой:

— Мзури!.. Кабииса мзури! (Хорошо!.. Очень хорошо!)

Время от времени то один, то другой отделяется от толпы, бежит к своей хижине и вскоре возвращается с такой же палкой, грязной, покрытой плесенью и паутиной. На некоторых даже болтаются коконы еще не вылупившихся мотыльков. Почти все собравшиеся старцы уже запаслись оружием на случай, если и им придется блеснуть отвагой. Ведь не только те двое в центре умеют сражаться. Они тоже покажут свое мастерство. Вооруженные палками с заостренными наконечниками, они напоминают отряд, готовый к выступлению.

А те двое, что дерутся, постепенно ослабевают. Ноги уже не подчиняются им, и они все чаще падают на руки стоящих по кругу товарищей. Но в глазах у них прежний азарт.

— Надо их развести, а то будет плохо! — бормочет джумбе, и сразу же десятки рук хватают бойцов за полы одежды. Но отдать приказ легче, чем его выполнить. Ни один не хочет оставить поле битвы первым. Как это будет выглядеть? Противники выкрикивают угрозы, размахивают кулаками и продолжают гневно наскакивать друг на друга.

— Довольно, хватит!.. — кричат все вокруг.

Я покупаю две такие палки и тут же делаю запись в блокноте: «Палки племени вамбугве для рукопашной битвы. Гарды из кожи бегемота или носорога».