У кромки прибоя - [25]

Она внутренне приготовилась к сокрушительной атаке, увидев, как Томас с мрачным видом шагает к машине, держа в руке сложенный лист бумаги. На этот раз ей вряд ли стоит опасаться поцелуя. Мэри не могла понять, радует ее это или печалит…

Она так и не успела разобраться в своих чувствах, поскольку Томас уже сидел в машине рядом с ней.

— Папа…

— Не сейчас, малыш, — поспешно проговорил он, глянув в зеркало дальнего вида. — Нам нужно как можно скорее опять выехать на дорогу.

Томас завел мотор, включил передачу и умело вписался в непрерывный поток машин на шоссе.

Мэри не знала, что сказать, да и вообще сомневалась в том, что сможет вымолвить хоть слово. Это могло только ухудшить положение. Если такое вообще возможно!

— Уф, пронесло. — В конце концов именно Томас первым нарушил молчание, поудобнее откидываясь на спинку сиденья, когда полицейская машина пропала из виду.

— Пронесло? — недоверчиво повторила Мэри. Это было последнее определение, которое она применила бы к только что произошедшему инциденту.

— Ммм… — Томас сдержанно усмехнулся. — Полицейский увидел мою фамилию, и оказалось, что он мой поклонник. Особенно ему понравилась моя прошлогодняя статья о преступности на окраинах больших городов. Там содержался благоприятный отзыв о его брате, тоже полицейском, — похоже, это у них семейное! Он хотел сохранить статью, но его жена нечаянно выбросила газету. Вот он и спросил, не могу ли я выслать ему копию. Возможно, где–то и завалялся этот номер. Поищу, когда приедем.

Листок бумаги, который держал Томас, был вовсе не квитанцией, а адресом полицейского. А она–то навоображала себе всяких ужасов — штрафы, судебные разбирательства!..

— Выходит, в том, чтобы быть знаменитым, есть свои преимущества, — сухо заметила Мэри.

Томас мельком взглянул на нее.

— Я не знаменит, Мэри, — наконец проговорил он.

— Зато ваши работы пользуются популярностью, — с вызовом бросила она, даже не понимая, почему злится.

— Возможно. — Томас небрежно пожал плечами. — Какая разница? Главное, что это избавило нас от некоторых сложностей. Полицейский просто рассмеялся мне в лицо, когда я сказал, что остановился из–за соринки в вашем глазу!

— Может, мне еще немного поспать, папа? — снова раздался за их спинами голосок Нины.

Это напомнило Мэри о ее обязанностях! Она здесь в качестве няни девочки, ее здесь терпят из милости, и она не имеет права злиться, каким бы ни был повод.

— Если хочешь, малыш, — ответил Томас дочери с отсутствующим видом. — Мы еще не скоро приедем.

Нина утомленно вздохнула и снова растянулась на заднем сиденье. Мэри было впору вздохнуть вместе с ней: они еще даже не доехали до Эдинбурга, а она уже хотела обратно! Как же ей прожить несколько дней в одной квартире с этим человеком, пусть даже и в присутствии Нины?..

— Что–то вы затихли, — заметил Томас несколько минут спустя.

— Разве? — осторожно спросила Мэри, поскольку лишь от ее осторожности зависело то, как у нее сложатся отношения с Томасом в будущем.

— Вы знаете, что это так, — нетерпеливо бросил Томас.

Мэри выдохнула:

— По–моему, я никогда не была трещоткой.

— А я никогда вас так и не называл, вы просто… Будьте вы прокляты! — в сердцах воскликнул он. — Даже не знаю — целовать вас или трясти, когда вы так выводите меня из себя!

Она проглотила комок в горле.

— Надеюсь, в будущем вы остановитесь на том, чтобы трясти. Так, похоже, будет безопаснее для всех!

Томас бросил на нее изумленный взгляд, а затем откинул голову, коротко рассмеявшись.

— Вы, юная леди, не склонны тешить мое эго, — объяснил он свое веселье, когда оно сошло на нет.

Губы Мэри тоже смешливо изогнулись, плохое настроение, владевшее ею несколько минут назад, бесследно исчезло.

— Меня заботит вовсе не ваше эго, — пошутила она, — а то, что следующий полицейский может не оказаться вашим поклонником.

— Действительно, — сухо согласился он. — Но теперь дело за вами: не предпринимайте ничего, что могло бы заставить меня поцеловать или встряхнуть вас.

Мэри трудно было представить, как такое возможно. Если она говорит, то, с точки зрения Томаса, что–то не то. Если молчит — тоже плохо. Безопаснее всего, решила она, последовать примеру Нины и заснуть.

Мэри прикрыла глаза, изображая усталость, и очень скоро ей уже не нужно было притворяться: она действительно уснула…

К тому времени, когда они подъехали к Эдинбургу, уже стемнело. Проснувшись, Мэри только через минуту или две сообразила, в какой части города они находятся. Она не очень хорошо знала Шарлот–сквер, поскольку раньше лишь проезжала мимо. Но ее совсем не удивило, когда Томас направил «мерседес» к стоянке, расположенной рядом с престижным жилым зданием. Если ему мог принадлежать «Дом на мысу» с окружающими его владениями, то вполне резонно было предположить, что и в Эдинбурге его жилище будет не менее престижным.

Мэри также не удивилась, заметив, что здание тщательно охраняется. Один охранник находился у подъезда, другой встретился им в холле. Впрочем, он не поспешил преградить им дорогу, признав в Томасе одного из жильцов дома.

Сама квартира, располагавшаяся на первом этаже и имевшая огороженный высокой стеной сад, была мало похожа на городскую.