У Дона Великого - [77]

— Враки, поди, все!.. Так уж и виснут… — отозвалась Алена и уже чисто девичьим взглядом окинула Юрку. Гляди-кась, парень и впрямь был недурен: чернобров, статен, проворен, глаза словно стрелы. Вот лишь говорлив не в меру.

А Юрка бахвалился далее:

— Право, виснут. Вот те крест святой! Отбою нету. Так стадом и ходят. Ей-богу!

— Ты бога-то не поминай, балагур треклятый! — по-настоящему возмутилась Алена и за себя, и за всех девушек на свете. — Я бы на месте какой-либо девки не стала плакать, а враз залепила бы тебе, балабон, по мордасам.

Юрка залился звонким, вызывающим смехом и похлопал Алену по плечу.

— Не родилась та деваха, Аленя, не родилась!

— Она родилась! — все больше входила в раж Алена, явно забывая о своем мужском обличье. — Да вот беда, нельзя ей ныне добраться до твоей сопатки. Пустобрех!

— Чудак ты, Аленя! — скалил зубы Юрка, — Как ты можешь знать, родилась она аль нет?

— Стало быть, знаю! — подтвердила Алена. — Был бы ты в другом месте, она волосищи-то твои начисто б выдрала.

Юрка вдруг внимательно посмотрел на Алену.

— А чего ты так за девок горло дерешь? Аль любишь какую дуреху? Может, ты и сам девка?

Алена сразу осеклась. Опомнившись, сказала сникшим голосом:

— А ну тебя! Язык твой будто хвост конячий. Сгинь с моих глаз, вертопрах!

Она отвернулась и натянула на голову зипун. А Юрка все недоумевал:

— Ну и дела, убей меня кочерга. Такой с виду справный парень, а поди ж ты, за девок горой стоит.

В это время появились Пересвет, Ослябя и еще несколько ратников. Они тащили уже полуготовый плот из толстых бревен и горбылей.

— Ну, Лексей, выспался? — спросил Пересвет. — А мы вот плот сколотили. Пока черед на переправу до нашей сотни дойдет, мы на плоту перемахнем через реку да на том берегу и выспимся славно в холодке.

Вскоре плот был готов. Ратники погрузили на него узлы с продуктами, оружие и доспехи. Бренк распорядился, чтобы все воины имели при себе оружие: мало ли какая беда может случиться на той стороне, ордынцы могут появиться там нежданно-негаданно.

Вооружившись шестами, ратники отчалили, направив плот между пешей переправой и бродами. Плот был малость перегружен, и его могло захлестнуть на быстрой стремнине. Поэтому Пересвет и его соратники сначала держались руками и баграми за наплавной мост. Медленно передвигаясь, они миновали середину реки. Далее течение было не столь быстрое, и ратники взялись за шесты. Когда они уже приближались к берегу, случилась беда. Алена, пытаясь удержать тяжелый шест, оступилась и оказалась в воде. Ее крик, словно хлыст, ударил ратников. Они забегали по плоту, суматошно толкая друг друга, но, как обычно в таких случаях, ничего путного не могли придумать. А Алену все дальше относило от плота течением, туда, где по бродам переправлялась конница. Пересвет принялся было снимать верхнюю одежду, но вдруг его осенило, и он закричал во все горло:

— Гей, вы там, на конях! Переймите мальца! Мальца переймите!

Ослябя горестно всплескивал руками, топтался на месте и приговаривал:

— Как есть утонет! Ахти, грех-то какой!

Алена барахталась в воде, стараясь грести к берегу. Плавала она по-бабьи: загребала воду руками и шумно бултыхала ногами. Но одежда намокла, и ее тянуло книзу. А тут еще шапка наползала на глаза и сдавливала подшейным ремнем горло.

— Неужто утону? — бормотала Алена в ужасе, выплевывая воду и жадно глотая воздух. Казалось таким нелепым ни с того ни с сего вдруг утонуть. Она упрямо взмахивала руками, колотила ногами по воде, но они с каждой минутой все больше немели, становились тяжелыми, как гири. Она никак не могла вырваться из воды, чтобы хоть чуть-чуть приподняться над поверхностью и вздохнуть поглубже. Алену охватил животный страх, она чувствовала, что силы ее уже на исходе, что вот-вот холодные волны навсегда сомкнутся над ее головой, и закричала — отчаянно и жалобно.

Один из всадников, переправлявшихся через реку вплавь, резко повернул коня прямо на Алену и в тот момент, когда она, уже потеряв сознание, в последний раз показалась над водой, успел схватить ее за воротник.

— Эй, Ерема, чего поймал? — крикнул спасителю Алены один из всадников.

— Рыбу двуногую! — весело отозвался Ерема. — Какой-то леший пешком по воде пошел да и провалился. Эй, парень! — встряхнул Ерема Алену, пытаясь заглянуть ей в лицо, скрытое надвинувшейся шапкой. — Ты жив аль нет? Молчит, должно рыбы объелся.

Алена не слышала шуток Еремы, скованная обмороком. Так и вытащил он ее на берег, а когда выпустил воротник, она, словно куль с пшеном, плюхнулась на землю. Ерема уже собрался было слезть с коня и снять со спасенного шапку, как подбежал взволнованный Пересвет.

— Жив мальчонка? — в тревоге бросился он к Алене.

Ерема свистнул.

— Мать честная! Да ить это, кажись, тот самый сопляк, кой грязью меня обляпал. Эх, не ведал, ядрена вошь, а то и тянуть бы не стал!

Алена очнулась и мутным взором повела вокруг. Он задержался на Ереме, но ее веки вновь тяжело сомкнулись. Продираясь сквозь обморочное оцепенение, до ее сознания дошла наконец мысль, что ратник, сидящий на лошади, не кто иной, как Ерема. Все ее тело встрепенулось.