У Дона Великого - [50]

— Завтра попросим пастыря нашего отслужить молебен в Успенском соборе. — Она поднялась, поцеловала его в лоб. — Спи… Утро вечера мудренее.

Она пошла к двери и уже оттуда, обернувшись, сказала проникновенно, с какой-то горделивой ноткой в голосе:

— Ты великий князь! И поступать тебе надо, как сан твой велит.

Княгиня ушла, а Дмитрий Иванович подумал с восхищением, как точно она угадала его мысли.

Князь еще долго лежал с закрытыми глазами — так легче было размышлять. Он почти уже сбросил с себя охватившее было его смятение, постепенно освобождался от него, как от сильного опьянения или лихорадки. Вдруг он вскочил, развернул на столике самодельный земельный листок с черточками рек и точками городов и впился в него взглядом.

— Так! — бормотал князь. — Они решили соединиться на Оке, сложить воедино свои силы… Да-а, в таком разе мне трудно будет с ними тягаться. Разобьют они меня, как пить дать разобьют… Тут схитрить бы надо, поодиночке бы их искромсать, не дать им у Оки сойтись в кучу… А как?

Дмитрий Иванович задумался, сел за стол, облокотился на него обоими локтями, запустив большие пальцы через бороду под подбородок. Это была его любимая привычка, которую он перенял у своего отца.

— Начать бы надо с самого сильного, с Мамая, не пустить его к Оке. Да как его достанешь там, в Диком поле, за Доном? Нешто устремиться скорее к Дону?.. А Ягайло с Олегом позади останутся. Один слева, другой справа, а спереди Мамай? Мешок получается… Выходит, я сам в сей мешок и залезу? Завяжут они горловину мешка да и прихлопнут меня, как муху. Придется со всех сторон обороняться, а оборона есть смерть. Победа в наступлении, в наискорейшем наступлении…

Князь глубоко вздохнул, бросил земельный листок, отошел от стола к окну.

— А может, поначалу по Мамаевым союзникам ударить?.. Нет! Раскрошить свои силы, разжать кулак и пальцами бить мелких птах? А главный враг со свежими войсками тут как тут… Не-ет, так негоже. Кулак надо для Мамая сохранить, ладонью его не осилишь. Он спит и видит, как бы я тут увяз в межусобицах и силы потратил… Да и весь дух ратников моих на ордынцев устремлен, а не на литовцев или рязанцев… Так, стало быть, идти надо супротив Мамая, на Дону его искать? А мешок?

Князь с досадой оторвался от окна, зашагал по горнице. Он ходил в своих рассуждениях, словно по заколдованному кругу. Наконец, махнув рукой, свернул листок и положил его за образа.

— Пойду спать. Правду княгинюшка напомнила: утро вечера мудренее.

В спальне полусонный постельничий Никишка помог князю раздеться, уложил его в постель, погасил настольный светильник. Князь блаженно вытянул ноги и только сейчас почувствовал, как умаялся за этот тяжкий день, сколько сил отобрало у него неожиданное смятение духа.

Он умащивался в постели, прилаживал подушку, а в голове все время вертелась мысль: «Как же достать Мамая?»

— А вот как! — вскинулся он от пришедшей ему на ум новой мысли. Она как бы сразу разорвала тот круг, по которому он ходил полночи. — Надо скорее всеми силами устремиться на юг, к Дону. Как можно скорее! Пока Олег с Ягайло соберутся, я с ратями буду уже там, и схватка с ханом будет у нас один на один. Мешок? А чего же мне бояться сего мешка? Как раз в мешке-то и скрыта победа.

Князь невольно усмехнулся собственному сравнению.

— В мешке — победа. Чудно! А ведь истина как раз тут и есть. Другого пути добраться до хана и нету. Ежели бог мне поможет, одержу победу над безбожным Мамаем, то и мешок сей развалится.

Он уже сидел на постели в чуть посветлевшей спальне: выскочившая из-за туч поздняя круглоликая луна вычертила на полу через окошко яркое пятно. Глядя на этот лунный луч, князь с удовлетворением думал, что решение об ускорении похода на юг тоже было ярким пятном в его нынешней бессонной ночи.

— Тут надобно все хорошенько обдумать… С Боброком бы посоветоваться. Воевода он многоопытный, глядишь, чего и подсказал бы… Вот, к примеру: какой самый короткий путь к Дону? Через рязанскую землю. Но ежели пойти через нее с войском, рязанцы сразу подумают, что пришли жечь их добро, и схватятся за оружие. Сего надо непременно избежать. Олег лишь того и ждет…

Князь, помедлив с минуту, кликнул Никишку, велел зажечь светильник и принести из горницы земельный листок. И вновь развернул его.

— Олегу палец в рот не клади, сразу в драку ввяжется. А мы сделаем так: от Коломны пойдем к Лопасне, там переправимся через Оку и оттуда на юг, по границе Рязанского княжества. Времени потеряем немного, а Олегу кукиш покажем: на-кась выкуси.

Князь усмехнулся своей шутке и, укладываясь спать, сказал самому себе:

— Надо завтра лазутчиков послать в Рязань и Литву. Пускай поглядят, как у них там…

На следующее утро при выходе из собора Дмитрий Иванович увидел ближнего боярина Свибла. Одетый и обутый по-летнему — в белую льняную рубаху навыпуск, зеленые плисовые штаны, заправленные в носки, и простые кожаные поршни без каблуков, — боярин хлопотал у нагруженных повозок, указывая возчикам, куда везти и складывать груз.

Князь подошел к нему, поздоровался и спросил:

— С чем повозки-то, Федор Андреич?

— Да всего понемногу, княже, — оружие из ближних кузниц, доспехи разные, зерно, кожи, снедь всякая… А вот писания да книги божественные куда складывать? В Успенский собор, в подклеть?