У Дона Великого - [14]
Вновь в который уж раз запылали города и села Рязанщины. Мамай награбил добра, захватил много пленников, но идти дальше, в пределы Московского княжества, не решился. Он учел урок Бегича и понял, что для решительной борьбы с Москвой надо крепко подготовиться и накопить силы.
С победой и большой добычей вернулся Мамай в Орду, где его встретили с восторгом. Здесь наконец и свершилась его давняя мечта: торжественно, с соблюдением всех правил и обычаев он самозванно провозгласил себя ханом Золотой Орды, надев расшитый золотом и увенчанный пучком рыжих конских волос ханский малахай. Теперь он как бы приблизился по степени знатности к своей главной жене, дочери хана Бердибека, принадлежавшей к роду чингисханидов. И это обязывало его тут же, на торжестве, подкрепить свое ханское достоинство — бросить призыв необычный, вдохновляющий и заманчивый, чтобы все почувствовали, на что способен их новый властелин. В наступившей тишине Мамаев голос прозвучал грозно и властно:
— Русь, улус наш, подняла оружие на соколов степей, на потомков лучезарного Бату-хана. Так пусть Русь исчезнет! Пусть прах ее, как пепел костра, развеют ветры, пусть она погибнет, как змея, под копытами наших коней! Мы повторим поход ослепительного, благословенного в веках Бату-хана! И да поможет нам всемогущий аллах!
Громкие восторженные крики слились с последними словами хана. Многие швыряли вверх малахаи, хвалебные возгласы неслись к помосту со всех сторон. Мамай чуть усмехнулся уголком рта: все начато хорошо, а победоносный поход на Русь завершит сделанное сегодня, навсегда укрепит и его самого, и его потомство на золотоордынском троне.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Пытал… Да отмолвил я, запоздал ты с ратным сбором и не поспел, — усмехнулся сидевший за столом боярин Вельяминов.
— Добро. Как опять пытать станет, молви: собраны были рати, да прослышал князь Олег, ордынцы уж побиты, и не пошел к Воже.
— А вот Даниил Пронский, удельный твой князь-подручник, поспел. Проворен, знать. Даже воеводил полком Левой руки на Воже. Вот как.
Олег резко крутнул головой, гневно стукнул палкой об пол.
— Пронские… Давно они на меня зубы точат. Удел держат в моем великом княжестве, а служить норовят Москве. Змееныши!
Олег вздохнул, посмотрел в окно, за которым хмурился серый осенний день. Вспомнилось тягостное. Вслух сказал:
— Как семь лет назад побили меня под Скорнищевом москвичи, так тогдашний князь Владимир Пронский враз явился в Рязань на мое великое княжение. Да я его выгнал и привел под свою волю. А ныне сей коротышка кривоногий Даниил туда же метит. Из кожи лезет, Москве подстилается. Ну да погоди, скручу и Даниила…
Олег пошевелил больной ногой, поморщился. Прошлым летом, когда ордынский царевич Арапша напал на Рязань, он, весь израненный, едва отбился мечом от вражеских воинов. Травы и мази помогли излечиться от ран, а вот нога опять разболелась. Он повредил ее, спасаясь недавно от набега Мамая. Пришлось спешно бежать за Оку. Тут уж было не до мазей и трав. Вот и взял опять палку в руки.
Продолжая начатый разговор, Олег подошел к главному, что его занимало:
— Даниил Пронский так себе, козявка. Тут хлопот мало. А вот князь московский… Как его подсечь под корень? Тут нам с тобой крепко подумать надо. После победы на Воже он ныне герой. По всем городам и весям русским слава о нем бежит гоголем. Сила! А на силу надобна сила. Для того и посылаю тебя в Орду. Тебе, боярин, препоручаю сие тайное и важное дело…
Боярин Вельяминов был гостем у князя Олега. От добротного заморского вина в голове у него стучали молоточки, глаза застилало дымчатой кисеей, лицо пылало от тепла и пота. Но он не выпускал из рук кружку, то и дело отхлебывая из нее бурую влагу булькающими глотками. На его клинообразной рыжей бороде повисло несколько винных капель, кончик большого носа с крупной лиловатой бородавкой густо порозовел.
Слушая князя Олега, Вельяминов думал о своем. Уже один раз он ездил к Мамаю за ярлыком на великое княжение для тверского князя Михаила. Ярлык-то он получил, но московский князь силой заставил Михаила смириться, и все пошло прахом. Фальшивой покорностью ему удалось укротить гнев Дмитрия Ивановича. А ныне как бы все начинается сызнова. Он опять втайне от московского князя едет в Орду добывать ярлык на великое княжение Владимирское рязанскому князю. Будет ли на сей раз выгода ему, Вельяминову? Правда, ныне Мамай сильно озлоблен против московского князя. Он сокрушит Москву, а рязанский князь ему поможет и станет великим князем. Вот тогда Иван Вельяминов может возвыситься не только до тысяцкого, но и до великокняжеского окольничего, ближнего боярина. От этой сладостной мечты трепетала вся его душа.
А князь Олег, прикоснувшись к плечу боярина двумя пальцами, на которых сверкнули перстни, вкрадчиво говорил:
— Будешь служить мне преданно, по совести, я и повыше тысяцкого тебя посажу. Я не московский князь. Мне надобен помощник и советчик. Так-то.
Рязанскому великому князю Олегу Ивановичу было без малого сорок лет. Сухопарый, выше среднего роста, с продолговатым тонким лицом и глубоко запавшими глазами, он не спеша, слегка прихрамывая, ходил по горнице, постукивая палкой об пол. Персидского шелка, расшитый позументами темно-голубой халат доходил ему до пят. Из-под него выглядывали чуть загнутые кверху носки красных сафьяновых сапог. В горнице стоял легкий смолистый запах. Пол с хорошо пригнанными половицами, пропакленные стены из толстых добротных бревен, прижатые к ним простые скамьи и стол были еще не покрашены и, гладко выструганные, отливали чуть желтоватым матовым блеском. Часть княжеских хором, сгоревших во время Мамаева набега, теперь отстраивалась заново.
