Тюленьи штаны - [5]

Я человек, я сын земли,

Тюлень я средь морских валов,

От берегов родных вдали

На Сул-Скерри[2] найду я кров.

Когда он спел куплет или два, она высвободилась из его объятий и, выпрямившись, с серьезным видом слушала песню. Потом спросила:

— Я когда-нибудь пойму?

— Это не единственный случай, — ответил он. — Как вам, я полагаю, известно, это случалось раньше довольно часто. На Корнуолле, в Бретани, на Гебридских островах, у берегов Шотландии, люди там всегда интересовались тюленями и немножко их понимали — и время от времени тюлени принимали там человеческий облик. Единственное, что уникально в нашем случае, в моем превращении, это то, что я единственный, кто получил степень магистра в Эдинбургском университете. Или, я думаю, в любом университете. Я уникальный и исключительный пример образованного человека-тюленя.

— У меня, наверное, совершенно ужасный вид, — сказала она. Глупо было плакать. Очень красные у меня глаза?

— Веки немножко покраснели — не то, чтобы это было лишено привлекательности — но глаза, ваши глаза так же темны и очаровательны как горные озера в октябре, в солнечный октябрьский день. Они заметно похорошели с тех пор, как я выбросил ваши очки.

— Вы же знаете, они мне были нужны. Я чувствую себя без них как последняя дура. Но скажите, зачем вы поступили в университет — и как? Как нам это удалось?

— Милая моя девочка, — а, кстати, как вас звать? У меня совершенно вылетело.

— Элизабет! — сказала она с негодованием.

— Очень рад — это мое любимое из человеческих имен. Но неужели вам действительно хочется слушать лекцию по психобиологии?

— Я хочу знать, как. Вы должны мне сказать.

— Так вот, вы, наверное, помните, что говорится в вашей книге про побуждения зародыша? Там надо было сделать сноску и объяснить, что исчезают они лишь на сравнительно поздней стадии развития. Как вам известно, зародышевые клетки постоянно самообновляются, сохраняя свои первичные побуждения, хотя почти всегда, за редким исключением, следуют заданной схеме. Исключение составляют некоторые заболевания или специально направленное воздействие. А именно воздействие разума. И при полном превращении железам приходится изрядно поработать, сначала почечным, затем, как и следовало ожидать, гипофизарному. Оно не одобряется — то есть, превращение — но время от времени кто-нибудь все-таки решается, обычно просто ради забавы, но в данном случае у меня была особая причина.

— Расскажите, — вновь попросила она.

— Да это долгая история.

— Я хочу знать.

— Видите ли, в последние годы среди моих сородичей стало заметно беспокойство: сомнение, недовольство вожаками, скепсис в отношении традиционных истин. Например, у нас под водой много спорили о природе человека. Нам всегда внушали про него определенные вещи, но события последнего времени как будто не подтверждали того, что внушали нам наши учителя. Часть нашей молодежи охватило разочарование, вот я и вызвался выйти на сушу, чтобы изучить положение. Я все еще обдумываю свой предстоящий доклад. Поэтому я и живу сейчас двойной жизнью. Выхожу на берег, чтобы подумать, а отдыхать возвращаюсь в море.

— И что же вы о нас думаете?

— Вы интересные существа. Даже очень. В скором времени у вас появятся прелюбопытные мутации. Так в пределах трех-четырех тысячелетий, может быть.

Он наклонился и смахнул с голени небольшое пятнышко крови.

— Порезался ракушкой, — сказал он. — Знаете, эти моллюски сейчас точно такие же, как четыреста тысяч лет назад. Людям подобное постоянство не свойственно.

— Это и есть ваш главный вывод — что люди непостоянны?

— Отчасти. Но, с нашей точки зрения, есть вещи куда тревожнее. Видите ли, мы существа очень простые, и поскольку у нас довольно мало истин, мы очень дорожим ими. Наша жизнь — это жизнь ощущением, не полностью, но, главным образом, и мы должны бы быть необычайно счастливы. И были — до тех пор, пока удовлетворялись своими ощущениями и нашей куцей, безоговорочной верой. У нас есть, знаете ли, некоторые преимущества перед людьми. Люди вынуждены повсюду таскать за собой свой вес; им не ведомо, какое это блаженство — не чувствовать собственного веса: качаться на волнах, скользить по лениво-плещущему морю, без всякого усилия взмывать на гребне волны, смотреть на ослепительно-яркое солнце сквозь белую толщу воды или с такой легкостью нырнуть в тишину глубин и, почувствовав внезапный голод, поймать пикшу в зарослях морских трав. Кстати о пикше, — сказал он, — вечереет. Еще немного и пора отправляться на рыбную ловлю. А перед тем, как пойти, мне еще нужно вас проинструктировать. Подготовительная стадия требует некоторого времени; я бы сказал, вам потребуется минут пять, потом вы станете другим существом.

Она захлебнулась воздухом, словно уже ощутила холодное прикосновение воды, и прошептала:

— Нет, еще нет! Пожалуйста.

Он обнял ее и со знанием дела сильной, ласковой рукой стал гладить ее волосы, ощущая округлость ее головы, погладил ее затылок и плечи, чувствуя, как отзываются на его прикосновение ее мускулы, спустился по желобку на ее спине к талии и бедрам. И снова голова, шея, плечи, позвоночник. И снова, и снова. Уверенно и твердо его рука вселяла в нее покой, пока в конце концов она не прошептала: