Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [82]

Полагаю, что у читателя уже накопилась некоторая порция раздражения по поводу того, что я медлю с объяснением того, что же такое квазипопуляционное самосознание. И все же мы обратимся к этому вопросу несколько позже. Начнем с того, что этнос с нашей точки зрения – это квазипопуляция. Ставить знак равенства между этносом и популяцией неправильно, потому что у животных группы взаимобрачащихся особей формируются по иным, нежели у человека, принципам, у них нет развитой системы идентификационных символов, связанных с использованием второй сигнальной системы коммуникации. При этом следует иметь в виду и то, что этносы довольно часто были и являются популяциями в узкобиологическом смысле. Ниже мы дадим лишь наиболее краткий комментарий по поводу того, что такое квазипопуляционное самосознание, а развернутое определение дадим через несколько абзацев.

Представим себе группу людей, заключающих между собой браки и пытающихся выжить (если идет война) или обеспечить себе и своим детям наиболее благоприятные условия существования. При этом данная группа каким-то образом взаимодействует (например, воюет не на жизнь, а на смерть) с другой квазипопуляционной группой, отличающейся от первой, например, по языку или религии. Представители обеих воображаемых групп могли бы спрашивать себя: к какой группе я хочу принадлежать? В какой культуре, вере я хочу воспитать своих детей? Какому языку я хочу учить своих детей? (В реальности люди в истории задавали вопросы типа: «Какого ты рода-племени?») Если наши воображаемые люди могли вразумительно ответить себе на такие вопросы, будем считать, что они обладали этническим самосознанием.

А. Й. Элез писал: «Если наука определяется как являющаяся “в то же время” наукой о чем-то еще, если этнос надо рассматривать как “коллектив” (хотя специфической социальной функции таких “коллективов” никто отродясь не обнаруживал…» (Элез 2001: 45). Вынужден не согласиться с этим утверждением. Специфической функцией таких коллективов, как этнические группы, народы, этносы, была, например, в истории функция обеспечения выживания данной группы в военном конфликте, что хорошо известно всем квалифицированным этнологам. В мирное время социальной функцией этноса является сохранение особых (своих) вариантов культуры и традиционного языка.

Этносы часто, как уже говорилось, были популяциями и в узкобиологическом смысле; некоторые этносы и теперь являются ими, например японцы, тайцы (сиамцы), бирманцы, шведы, норвежцы и т. д. Но бывали случаи, когда в этнос в значительной пропорции «рекрутировали» чужаков, женщин и детей, особенно когда доминирующая этническая группа осуществляла воинственную миграцию. Примером такого рода могут служить матабеле (бантуязычный народ, юго-восток Африки), которые сохранились как этнос благодаря тому, что захваченные пленники (дети) воспитывались в культуре матабеле. Захваченные же женщины учили язык матабеле и подчинялись их обычаям. В том числе и поэтому этнос – это квазипопуляция.

Теперь переходим к другой группе пояснений. Когда я при определении того, что такое этнос, пишу «группа людей, имеющая структуру популяции», я имею в виду следующее. Этнос, в отличие от социальной группы или касты, потенциально способен самостоятельно экономически (и следовательно, физически) воспроизводиться, не теряя своего родового качества, а некоторый слой общества вне взаимодействия с остальными слоями теряет свое родовое (категорийное) качество. В свое время в частных беседах А. В. Коротаев предлагал мне объяснить ему, почему цыгане России (с моей точки зрения) были и остаются этносом, а русские дворяне этносом не являлись, несмотря на значительную сумму культурных различий, резко отделявших их от русских крестьян Российской империи. Собственно говоря, этот спор и заставил меня серьезно задуматься над проблемами этничности.

Итак, если цыган поместить на необитаемый остров, то они, размножаясь и образуя популяцию, будут сохранять основную сумму культурных параметров, присущих цыганам (культурное качество цыган), даже если их стереотипы поведения будут плавно меняться (например, придется учиться ловить рыбу).

Дворяне же на необитаемом острове вне связи со своими крестьянами утратят качество дворян как социальной группы и превратятся лишь в потомков дворян. Цыгане, конечно, со временем тоже станут потомками первоначальных переселенцев-цыган, но сохранят свои основные культурные параметры, поскольку оные не столь сильно зависят от экономического паразитирования данной социальной группы на результатах труда другого социального слоя Российской империи (в отличие от взаимоотношений дворян и крестьян). Цыгане, вероятно, в нашем ментальном эксперименте будут продолжать оставаться и сознавать себя цыганами, а дворяне дворянами уже не будут. Это будут русские люди, утратившие качество принадлежности к определенному социальному слою ввиду необходимости жить своим трудом, а не паразитировать на труде другой социальной группы русского этноса. Это рассуждение, кстати, возможно, проливает свет на причину того, почему внуки Ельцина и им подобные «мажоры», обучавшиеся в английских (и других западноевропейских) колледжах и университетах, возвращаются в Россию. В Англии они – участники социальной конкуренции на равных с англичанами «и прочими шведами», окончившими соответствующие колледжи и университеты, а в России – члены привилегированной социальной группы, потенциальные социальные паразиты.