Тысяча огней - [8]

Путешествуя в машине по Сахаре, вы словно несетесь куда-то в пустоте, и вас уже не покидает чувство отчаянного одиночества. Но вот вы останавливаетесь на минуту, видите куст колючего кустарника или розоватый камень и сразу понимаете, что мир вокруг вас живет и, несмотря на кажущуюся неподвижность и мертвенность, борется за то, чтобы не исчезнуть навсегда, уцелеть. Деревья защищаются как только могут, приспособляются к жаркому климату, и природа помогает им в этой неравной схватке.

Листья у них тонкие, маленькие, а тысячи острых колючек отпугивают голодных коз, способных поесть все зеленые побеги. Но не только растения научились бороться с пустыней. В гористых районах Сахары, к примеру в Фаде, я сам видел, как обороняются скалы.

Днем эти скалы беспощадно атакует палящее солнце, а ночью они сжимаются от наступившей прохлады. Скалы трескаются и постепенно разрушаются. Они давно бы превратились в пыль, если бы тоже не нашли своеобразное оружие защиты: почти все скалы покрылись красноватым налетом. Этот красноватый налет прикрыл скалы крепким жароустойчивым слоем, что позволяет удержать колебания дневной и ночной температур в переносимых пределах.

Здесь, в пустыне, начинаешь понимать всю ценность стакана воды или крохотной полоски тени. От этих ничтожных, казалось бы, вещей зависит само ваше существование.

Колизей из красного камня

После долгого путешествия к югу мы на какое-то время свернули на север и сотни две километров мчались по асфальтированной дороге между Сусом и Сфаксом. Мы одолели уже половину пути, когда с вершины невысокого холма увидели на горизонте белые домики арабского селения и прямо в центре поселка небольшую каменную гору. Я сверился с картой. Ага, селение называется Эль-Джем. Еще полчаса пути — и вот уже наши машины подъехали к окраине селения. Тут мы обнаружили, что небольшая гора в центре поселка на самом деле огромный хорошо сохранившийся амфитеатр. Римский амфитеатр, построенный примерно две тысячи лет назад, Колизей в пустыне, весьма похожий на наш римский и на Колизей в Ниме, Вероне и Пуле. Единственная разница — в строительном материале. В Европе римские амфитеатры сооружались из мрамора или из белого камня, а этот построен из красно-бурого камня, добытого в Джебеле.

Мы вылезли из машины, подошли к величественному сооружению и стали искать, нет ли кого-нибудь поблизости.

Но мы приехали в полдень, в арабский полдень, и улицы были совершенно пустынны, если не считать осла, уснувшего прямо под палящим солнцем. Мы побродили вдоль высокой стены амфитеатра, обошли его кругом. Пьеро, шагая за мной следом, громко читал на ходу туристский путеводитель.

— В Эль-Джеме советуем вам осмотреть рынок и музей прикладного искусства, который открыт по понедельникам и пятницам.

— А сегодня четверг, — бормочу я, но Пьеро не сдается. Он принимается уже не читать, а торжественно декламировать, словно это хвалебная ода. «Город невелик, в нем пять тысяч жителей. В этих местах разводят виноград и выращивают пшеницу.

Прежде, во времена каидов,[2] Эль-Джем был столицей независимого княжества (в абсолютной тишине голос Пьеро врывается в зияющие глазницы полуразрушенного амфитеатра и отдается гулким эхом).

Если ехать с севера, то вначале вы попадаете на железнодорожную станцию. По правую руку находится небольшая площадь и здание пристанционной гостиницы «Отель де ла Гар»».

Нас томят жажда и голод, и последние слова Пьеро заглушают наши проклятия.

Лаура тихо шепчет: «Значит, мы проехали мимо отеля!»

Но даже наши гневные возгласы не в силах остановить Пьеро.

«Эль-Джем, который римляне называли Тисдра, во времена Цезаря был весьма крупным городом. Впоследствии, в годы империи, он разросся до целой колонии. В третьем веке нашей эры это был один из самых богатых городов Северной Африки, и, так же как Сус, он был обязан своим процветанием разведению оливковых деревьев. В 238 году нашей эры императором колонии был провозглашен Гордиан III, который, вероятно, и построил этот амфитеатр». Наконец-то мы узнали, кто автор этого каменного безумия в пустыне: римский император. В этой долине зеленели оливы, да и населена она была весьма плотно. Ведь амфитеатр на семьдесят тысяч мест не пустовал без зрителей: их «поставляли» город, превратившийся теперь в обыкновенное селение, и цветущая долина, ставшая обычной пыльной пустыней с редкими, чахлыми кустиками.

Эль-Джем! Перед нами был не столько еще один грандиозный памятник владычества римлян в Северной Африке, сколько еще одно зримое свидетельство победоносного наступления пустыни. После Сбейтлы нам предстояло прочесть новую страницу в грустной книге истории Сахары.

Мы сели в тени на гладкие камни, валявшиеся вокруг.

Пьеро взобрался на самый высокий камень, своего рода естественную трибуну, и оттуда громовым голосом продолжал чтение путеводителя. По-видимому, его ритмичные завывания и привлекли наконец внимание арабов. Из домов на противоположной стороне площади вышли несколько человек в белых халатах и приблизились к нам.

«По имеющимся сведениям, после гибели Римской империи амфитеатр служил крепостью и в конце VII века в ней укрывалась знаменитая берберская воительница Кахина