Тысяча огней - [65]

«Из двадцати трех тысяч не вернулось одиннадцать тысяч», — каждый вечер повторял я, когда разговор снова заходил о работорговле. Одиннадцать тысяч из двадцати трех! Почти половина, если верить официальным цифрам, а, как известно, в Африке они бывают далеки от истины.

«Совершенное» преступление

— Хотите я вам расскажу о нахуда[29] Красного моря, — предложил я друзьям однажды вечером, когда мы, смертельно устав после целого дня съемок под палящим солнцем в аэропорте Кано, лежали на кушетках в Центральном отеле.

Струя свежего кондиционированного воздуха придала мне сил для долгого рассказа.

— О каких еще нахуда? — спросил Нашимбен, приоткрыв один глаз.

— Кто они такие, эти нахуда? — поддержал его Нан-пи, явно давая понять, что предпочел бы отдохнуть, а не слушать мои басни.

— Рулевые, гребцы и владельцы рыболовецких шхун в Красном море.

— А какое это имеет отношение к рабству?

— И к паломничеству в Мекку?

— Самое прямое.

— Они что, рабов покупают?

Я стал рассказывать, и постепенно смутные вначале воспоминания десятилетней давности становились все более отчетливыми.

— Нахуда весьма опытные мореплаватели. Они как свои пять пальцев знают коралловые отмели и островки Красного моря. Их считают людьми весьма предприимчивыми и хитрыми. Беспрестанные плавания и встречи с самыми разными людьми обострили их ум и находчивость.

— Сам-то ты когда с ними познакомился?

— Э, примерно в 1952 году. Когда я снимал «Голубой континент». Наша экспедиция пробыла тогда целый год на Красном море, и мы повидали немало этих искусных рыбаков.

Местные жители рассказывали о них всякие были и небылицы и даже утверждали, что многие из них настоящие пираты.

Я умолк на минуту, жестом дав понять друзьям, что собираюсь ответить на их вопрос о связи между нахуда и работорговлей.

— Именно нахуда тайно перевозят паломников в Мекку. Но часто бедняги пилигримы не добираются до места. Нередко с помощью нескольких сообщников нахуда высаживают своих пассажиров на одном из пустынных островов Красного моря и, безжалостно ограбив, оставляют умирать там голодной смертью.

Я был свидетелем тайного отплытия многих шхун с пилигримами из суданского порта Суакин. Тут мне пришлось объяснить друзьям, почему именно Суакин стал местом, откуда «нелегальных» паломников тайком перевозили в Аравию.

Прорезанный многочисленными каналами Суакин многие путешественники сравнивали с Венецией. Окна и балконные двери его белых в староарабском стиле домов закрывают массивные деревянные ставни. Во всем городе не найти ни одной новой постройки, ни фонаря, ни светящейся вывески; на его улицах вечно царит тишина. Всему этому есть простое и весьма драматическое объяснение: Суакин — мертвый город.

Некогда Суакин был самым крупным африканским портом на Красном море. Теперь он пришел в полное запустение. Его убили коралловые рифы, которые стали непреодолимым препятствием для крупных кораблей и шхун. Поэтому, когда сто лет назад англичане построили Норт-Судан, Суакин превратился в мертвый город. Сейчас в нем живут одни летучие мыши. Но для контрабандистов и нахуда он стал идеальным убежищем. II вот, когда наступает хадж — время паломничества, безлюдный, заброшенный город и порт превращаются в место сбора и отплытия паломников, у которых нет документов.

В мае 1952 года мы производили здесь подводные съемки для фильма «Голубой континент». Мы пробыли в Суакине целый месяц и почти каждый день видели, как управляемые опытными нахуда шхуны ночью проходили через коралловые рифы и вскоре отплывали с «грузом» паломников.

Занятые своим делом, мы не обращали никакого внимания на эти ночные рейсы. Убедившись в нашем полном безразличии, нахуда вскоре совсем перестали нас бояться.

Однажды арабы, моряки нашего экипажа, сказали нам, что нахуда переправляют паломников в Мекку. Они же рассказали историю об островах и крабах.

У пилигримов не так уж много шансов достичь берегов Аравии. Если нахуда узнают, что у пилигримов есть деньги, они, не раздумывая, расправляются со своим «живым грузом».

Ограбленные и брошенные в одной из песчаных лагун кораллового архипелага, пилигримы через несколько дней умирают от голода.

Соучастниками преступления становятся громадные крабы, которые охотно «берут на себя обязанность» очистить острова от трупов. Через некоторое время на острове не остается ни единой человеческой кости или куска мяса. Если шхуны отплыли тайно, то преступление смело можно назвать совершенным. Нахуда ничем не рискуют: никто не отыщет следов пропавших паломников.

— Но почему ты именно сейчас вспомнил о нахуда и о крабах-людоедах? — удивилась Лаура. — И как все это связано с рабством?

— Далеко не все нахуда богатеют, бросая на съедение крабам своих пассажиров. Они нередко тоже покупают рабов. Недавно в одном отчете о борьбе с рабством я вычитал, что многие африканцы, проданные в рабство на рынках Аравии, в конце концов попадают в «услужение» к йеменским нахуда и становятся ловцами садхафа.

— Жемчужной ракушки, — важно поясняет Нашимбен.

— Абсолютно точно, садхаф — это ракушка, которая обычно живет на больших глубинах. Только очень крепкие люди и отличные пловцы могут нырять на такую глубину без масок. Это поистине адский труд.