Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - [70]

Увидев отца, царевна спросила:

– Дорогой отец, скажи мне, что сделал ты с юношей, которого присылал ко мне? Он проспал в моих объятьях всю ночь, и дыхание его, словно летний ветерок, касалось моей шеи. Ты подослал его, чтобы я передумала насчет замужества! Так вот, отец, я в здравом уме и твердой памяти говорю тебе, что готова выйти за него замуж.

– Немедля прекрати эти нелепые речи, а то люди подумают, что ты сошла с ума! – крикнул ей отец.

Будур удивленно посмотрела на него. Даже отец ей не верит! Она протянула руку и воскликнула:

– Я не безумна! Это те, кто мне не верит, сошли с ума. Посмотри на это кольцо, отец. Чье оно и как оказалось на моем пальце вместо моего кольца? Его хозяин – не кто иной, как тот юноша, которого ты привел ко мне прошлой ночью!

– Может быть, это твое кольцо и ты ошиблась? – сокрушенно проговорил отец. – Я велю позвать лучших врачей и астрологов, чтобы они исцелили тебя.

Будур стала визжать и кричать, и разорвала платье от ворота до подола, и бросилась разыскивать юношу под диванами и за коврами.

– Где вы его спрятали? – повторяла она.

Царь приказал связать дочь, отнять у нее саблю и спутать ей ноги веревками. Будур отбивалась кулаками и ногами, но, обессилев, сдалась. Оставшись одна, она запела:

Сказал ты, я выкрасила ладони хной, –

Неправда: бежит по щеке моей слеза за слезой, кровава.

Утерла рукой их – ладонь красна, как гранат,

Верните того, кто в безумии моем виноват!

И Маймуна заплакала и стала винить себя в ужасной судьбе влюбленных. Она понимала, что поступила так из тщеславия и самонадеянности, желая доказать Дахнашу, что ее царевич прекрасней его царевны. Но этим она только навлекла на красавца и красавицу мучительное горе, и скорбь, и отчаяние, которое свело их обоих с ума.

Зумурруд и Нур ад-Дин

Побитая сестра поднялась с места и обратилась к калифу:

– Когда я, истерзанная, вернулась домой, моя сестра стала ухаживать за мной, помогая мне научиться жить самостоятельно, взять жизнь в собственные руки и не полагаться на мужчин. Она рассказал мне историю о Зумурруд и Нур ад-Дине, которую я, с твоего позволения, хотела бы рассказать тебе, о повелитель правоверных.

– Я жажду услышать ее, почтеннейшая, – сказал калиф.

И избитая сестра начала свой рассказ:

– Жил-был юноша по имени Нур ад-Дин, сын известного купца из Каира. Он никогда не выходил из отцовской лавки без разрешения отца. Как-то вечером купеческие сыновья пригласили его попировать в саду. Нур ад-Дин попросил отца позволить ему пойти на пирушку, и отец дал ему свое благословение и немного денег.

Когда купеческие сыновья вошли в сад через ворота, небесно-голубые, как врата рая, они ахнули от удивления, увидев деревья, увешанные плодами: виноград, персики, яблоки, инжир и миндаль. Один из молодых людей сказал:

Виноградины алые эти сладки,

Словно девы невинной тугие соски,

А гранаты округлы, крепки и нежны,

Точно смуглая грудь распаленной жены[12].

В ответ другой юноша произнес:

А яблоки! Разных размеров и всяческой масти,

Как щеки прелестниц, играющих шаловливо,

Одни пылают, словно от сдержанной страсти,

Другие бледнеют и смотрят покуда стыдливо.

Третий продолжил:

Два миндальных ореха в скорлупке одной –

Двух сердец единенье в любови одной![13]

И четвертый подхватил:

Из всех плодов в саду нежней инжир,

Всех ароматней и сочней инжир,

Ни с кем о вкусах спорить я не в силах,

Когда во рту услада дней – инжир![14]

Они сбросили тюрбаны и халаты, а рабы принесли всяческих лакомств, в том числе различную птицу – и ту, что летает, и ту, что ходит по земле, и ту, что плавает, – голубей, куропаток, гусей… Юноши пировали среди ароматов жасмина и роз, хны и мирта, а когда наелись досыта, появился садовник с полной корзиной роз.

– Это награда тому, кто сочинит самые изысканные строки о розе.

Все молодые люди сказали стихи по очереди, кроме Нур ад-Дина, который упорно хранил молчание. Садовник стал уговаривать его прочесть хоть одну-две строки, и Нур ад-Дин сказал:

О чудо, друзья! Серебро она пьет,

Но златом червонным предивно цветет!

И садовник отличил эти строки среди прочих. Все захлопали, когда он вручил Нур ад-Дину корзину роз и налил вина. Нур ад-Дин отказался, говоря, что он до сих пор не пил ни капли вина и никогда не станет.

– Почему? – спросил садовник.

– Потому что пить вино – грех! – ответил Нур ад-Дин.

– Но Аллах милосердный прощает грехи, – стал уговаривать его садовник. – Есть лишь два греха, которые он не потерпит: вероотступничество и убийство.

Услышав это, Нур ад-Дин пригубил вино в первый раз и нашел его неприятным на вкус. Он отставил кубок.

– Разве лекарства не горьки? – сказал садовник. – А вино ведь очищает кровь, способствует перевариванию даже самой тяжелой пищи и, что самое главное, склоняет к соитию!

Все рассмеялись, включая Нур ад-Дина, который допил свой первый кубок, а затем осушил и второй, и третий. Он взялся за четвертый, и тут садовник привел прекрасную девушку, черноглазую и с волосами столь длинными, что они тянулись за ней по земле, будто покрывало. В руке у нее был атласный мешочек, из которого она достала тридцать три резные деревяшки. Из них она собрала индийскую лютню и стала играть и петь голосом чистым, как у райской птички: