Тысяча и две ночи. Наши на Востоке - [29]

— Какой изящный выход из положения неизбежного входа.

— Ты шутишь. А знаешь, почему это случилось? Чтобы росла моя вера. Ведь это стыдно, так легко начинать сомневаться в том, что все на свете — под Божественным контролем. И полагаться только на свои ничтожные силы. Нужно относиться к каждому моменту дня как к началу. Мы можем расстаться со своими страхами и идеями, если просто позволим нашему внутреннему свету распространяться вокруг…

«Самые счастливые люди не обязательно имеют самое лучшее — но они берут только лучшее из того, что имеют». Этому тоже научила меня она.

Светозар

Настоящее имя Стива оказалось — Светозар. Аида заглянула в документы в бухгалтерии и тут же сообщила мне. Трогательное внимание. А впрочем, такого никто не мог предвидеть. Я была, пожалуй, больше готова к тому, чтобы оказаться ему Святополком или Судиславом.

— Светозар значит «зажигающий свет», «заполняющий светом», — пояснила я.

— Так и есть! — воскликнула она в полном восторге. — Удивительно! Ведь он наполнил всю мою жизнь светом, стал моим солнцем, моей ежедневной радугой! А знаешь что? Я каждый день благодарю Бога за те чувства, которые переживаю теперь. И вот что еще — это стоило всех предыдущих лет ожидания. Я поняла, что все мои прошлые неудачи и потери на самом деле натренировали мышцу моего терпения. Освободили мои руки от хлама, который казался мне когда-то сокровищем. И обеспечили основание для новой жизни, которой я теперь наслаждаюсь. Я пришла к пониманию, что любить себя — важнее всего… Господь благословил меня многими дарами. Способность любить, способность заботиться, делиться делают меня лучше и помогают понимать других. А не любить себя — значит не ценить этих даров…

Дни в разлуке тянулись один за одним, размеренные и монотонные, как капель. Время не то лечит, не то притупляет боль, охлаждает головы. Но действие его, безусловно, благотворно… Стив вернулся через месяц.

Узнать прежнего щеголеватого Стива в спокойном бородатом и улыбчивом парне было нелегко. Еще труднее было поверить, что это он, прежний непокорный и насмешливый Стив, сдулся к концу второй недели и ежедневно строчил Аиде смешные и нежные послания. От него, несомненно, исходило сияние, и это отмечали все окружающие. Он в тысячный раз поблагодарил Аиду за то, что она для него сделала. Рассказал, что родители были поражены произошедшими в нем переменами. Да и сестра Стива, с которой Аида успела подружиться, без устали щебетала о том, что брат ее — воплощенная добродетель. Домосед, искатель знания и гармонии.

Мы с Аидой переглядывались, без слов спрашивая друг друга: «И ты это видишь? Неужели правда?» Происходило что-то небывалое, чудесное, невероятное и правильное — как песня пичужки, забравшейся так высоко, что ее не слышно, но оттого она и поет, что не может сдержать радость, рвущуюся из груди. И этому нет другого объяснения — все ровно так, как должно быть.

Стив переменился настолько, что это отмечали все — коллеги, друзья, соседи. Я присматривалась к нему тщательнее, но поведение его было по-настоящему безупречным. Стива подменили, мне тоже пришлось признать этот факт.

И все-таки Аида заметно грустила, временами становилась рассеянной и отвечала невпопад. Выглядела она смущенной, встревоженной. Узнав, в чем дело, я поняла ее состояние очень хорошо. В отсутствие Стива Аида познакомилась с его бывшей сотрудницей, тоже русской, и та, добрая душа, рассказала, что Стив широко известен как плейбой и альфонс. И даже удивилась, что этот слух еще не докатился до нового места его работы.

Узнав гнусные детали биографии Стива, бедная Аида совершенно потерялась. На нее было жалко смотреть. Никогда раньше я не ощущала такой пропасти между культурами, в которых мы воспитывались. Казалось, ей было больно оттого, что «русский» перестало значить для нее «душевный».

— Понимаешь, — сокрушалась Аида, — мне неудобно говорить об этом, но ведь я платила ему за то, что он подвозил меня. И делала ему подарки.

— Но ведь сейчас не платишь?

— Больше нет. Мы продолжаем обсуждать юридическую сторону нашего бизнеса, и он очень воодушевлен. А мне нужно набраться мужества, чтобы рискнуть и поверить в него еще раз. Словно что-то оборвалось между нами.

— Нонсенс, дорогая! В том, чтобы поверить в него, нет никакого риска. Это уже стало понятно даже мне. Ты же верила в Стива, вопреки тому, что он из себя представлял. А теперь он — настоящий, расколдованный принц Светозар. И это ты его расколдовала.

Она затихла. Мало-помалу лицо ее просветлело, и уголки губ едва различимо дрогнули.

— Когда ты так говоришь, мои мысли проясняются. Конечно! Ведь если бы я знала всю правду о нем с самого начала, я бы боялась и держалась от него подальше, и тогда ничего бы не случилось вообще. Так и было бы ни-че-го… Но и жалеть нельзя, ни секунды нельзя жалеть о том, что роздано! Отдавая другим свою любовь и заботу, никто не может быть уверен, что этот поступок оценят. И пусть я не уверена в Стиве, ну и что? Мы можем только выполнять свой долг и быть терпеливыми. И дожидаться, пока любовь робким ростком пробьется в чужом сердце, вырастет в прекрасный цветок… А если не пробьется — что ж, я буду довольна тем, что она выросла в моем сердце…