Ты забыла свое крыло - [4]
Вот он, рай! Зеленый двор, посередине фонтан. Внутри, по периметру, крытые галерейки. Там какое-то легкое, словно ветерок, движение, смех и, кажется, взгляды. Но, быстро обернувшись, мы не ловим уже ничего! И вдруг — то же самое с другой стороны. От фонтанчика струится прохлада. Как зам по наслаждениям — одобряю.
Прямо над нами плодоносит абрикос, и румяные шарики, частично уже высохшие, рассыпаны всюду. Практически готовый урюк. Я азартно толкаю локтем моего друга: урюк! урюк! — но он почему-то с отвращением отворачивается.
Слово «дубленки» долго не произносится, словно оно нам померещилось, как эти женские взгляды и смех. Идет неторопливый разговор ни о чем. Мне нравится! Появляется аксакал, папаша дехканина, в халате, со слезящимися глазами, и неожиданно становится главным докладчиком. Ленинград?! Это же любимый его город!
Пожил бы у нас!
…У него в Ленинграде и сейчас проживает (сомнительно!) лучший друг Исаак. Он приехал сюда прямо из блокады, сидел вот здесь и столько рассказывал об этом чудесном городе!
Одна из невесток, пряча лицо (возможно, что и правильно делая?), приносит выцветшую открытку с Адмиралтейством, судя по качеству, годов пятидесятых. Прямо потянуло назад! Для этого стоило ехать в пустыню...
Старик умолк — и начался «парад дубленок»! Порхают возле нас, словно бабочки разных цветов, белые, желтые…
— Хорошо тебе? — скалится Фома.
— Хорошо. Но душно!
— Примерить надо! — Фома куражится, набрасывает на себя то одну, то несколько сразу дубленок, эффектно поворачивается.
Тимур аплодирует. Очи его горят. Ясно, зачем он сюда нас завез. Эх! Хороший был инженер. И до чего докатился. Туземный промысел!
Разгоряченный Фома вновь оказывается рядом:
— Берем? Мы же всегда отсюда лучшие шмотки везли!
Да, были тут времена! Дубленки норвежские!
— Берем?! — горячится друг.
Сбивать его с куража? Да упаси боже! Старый мудрый восточный дипломат спрашивает: не хотим ли мы взять сразу большую партию? С деньгами можно подождать. Блокадникам он верит!
Снабжение вещами у нас вообще в те годы иссякло. А так… Хасана порадуем. И заодно — Тимура. Вон как у него глаз горит!
Когда назвали цену, мы с Фомой радостно переглянулись:
— Это мы заплатим!
Проснулись в объятиях дубленок в гостинице города-призрака, которая почему-то еще работала. Башка трещит! Выпили крепко. Но ощущения какие-то не те! Впрочем, смутно знакомые. Глянули друг на друга. Фома вытащил счетчик Гейгера, поднес к нашим дубленкам. Мама родная! Вот кто сейчас добывает уран. Овцы!
Зашел развеселый, простецкий Тимур, принес похмелиться. Да-а-а, тут похмелье другое! Увидел наши лица, разбросанные дубленки, счетчик Гейгера на столе…
— Ты уж лучше прямо уран продавай! — сказал Фома резко.
— Это будет значительно дороже! — без всякого вдруг акцента Тимур произнес.
Раскидали товар по точкам. Одна отдельная дубленка, в сущности, безопасна. Хасану долг отдали. Себе заработали на разгул души. Несколько штук оставили себе как память, но держали их исключительно на балконе огромной городской квартиры предков Фомы, геологов-академиков. Там шкуры наши сначала подгнили, потом пересохли, стали ломкие, как маца. Если к нам вдруг случайно забредали жрицы продажной любви, мы расплачивались с ними дубленками, точнее — кусками их. Фома с треском отрывал что-нибудь и в зависимости от того, что оторвалось, говорил:
— На! Свяжешь себе носочки. Чистая шерсть.
Или, если отрывалась пола:
— На! Варежки себе сшей!
Хасан пытался поддержать загнивающий промысел, выдвинул даже, как сейчас бы сказали, арт-проект. Оказывается, он пишет стихи на фарси. Мог бы воспевать и дубленки. А я, по его замыслу, должен был переводить стихи на русский и распечатывать на машинке. Нашлось дело и для Фомы: расклеивать эти листки на тумбы и на заборы. Ну нет уж... До чего мы дошли!
Одну шкуру принесли Глотову вместе со счетчиком Гейгера.
— Так это же… золотое дно! Залежи урана! — воскликнул он (не Гейгер, а Глотов). Но «дно» это теперь — не на нашей территории. Собрали даже экстренное совещание с участием главы «физкультурников», откликавшегося на кличку Бобон. Оказался смышлен! Но и он ничего не придумал. Учредили на всякий случай ОАО.
Так закончилась прежняя жизнь. Которую мы предполагали дожить в почете. Вместо этого наступила «вторая молодость»… за ней третья. На печь не лечь!
…Под иллюминатором — Ледовитый океан. Уже долго виден лишь розовый вздыбленный лед. И как ни вглядывайся, до слез в глазах, — нигде ни домика, ни кораблика. А говорят, мы погубили природу! Как бы она не погубила нас! Ветвистые темные полыньи. Но имеют ли они отношение к человеку? Очень сомнительно. Единственный признак цивилизации — тень нашего самолетика, иногда появляющаяся на розовом льду.
— Да-а-а… Бывал здесь, бывал! — бормотал Фома.
Ну а я не бывал. Но если другу надо — разговор поддержу.
— Да-а-а. Была тут одна…
— Как звали? — вежливо интересуюсь.
— Убигюль! — Он посмотрел на меня как-то злобно, словно ждал издевательств.
— Одобряю! — Мое любимое слово тех лет.
Стало качать. Пейзаж под окном менялся. Скалистые берега. Мутное Берингово море. Чукотка! А вот — роскошные песчаные пляжи... Но лучше на них не загорать: образуются они в результате удаления кремния из урановой руды в промышленных масштабах.
![Довлатов](/storage/book-covers/c2/c2851b612d43a1a3158da100152827254f7e6c18.jpg)
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
![Плясать до смерти](/storage/book-covers/ff/ff856e1862c6ac63fdea5f6d635dc9448366350e.jpg)
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
![Грибники ходят с ножами](/storage/book-covers/f7/f7901b072447d2e49dea73fdb128bd5e4195e828.jpg)
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
![Жизнь удалась](/storage/book-covers/ff/ff79345eaa132421fd251bd5602be064c3b38538.jpg)
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
![Тайна темной комнаты](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Любовь тигра](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Храм любви](/storage/book-covers/49/4971ee20cfaeaa8416ea11558b11566aba0d266b.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Свежий начальник](/storage/book-covers/6e/6e445fe749e23ebd9663c0e26300be6d354f9e40.jpg)
Ашот Аршакян способен почти неуловимым движением сюжета нарушить привычные размерности окружающего: ты еще долго полагаешь, будто движешься в русле текста, занятого проблемами реального мира, как вдруг выясняется, что тебя давным-давно поместили в какое-то загадочное «Зазеркалье» и все, что ты видишь вокруг, это лишь отблески разлетевшейся на мелкие осколки Вселенной.
![Ватерлоо, Ватерлоо](/storage/book-covers/e3/e3a94c35c76e8e646e2ca38df9d2a1b069826a43.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![«Сдирать здесь»](/storage/book-covers/37/3718c0e35eb750cc85ad90c5c301133941888e02.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Балкон в лесу](/storage/book-covers/ae/ae15b11a8fd4756d134fb605edbcc394f4f5061b.jpg)
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
![Побережье Сирта](/storage/book-covers/5b/5bb683915219cc101443cf36cc17f6488d89fb32.jpg)
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.