Ты забыла свое крыло - [3]
И это все ради того, чтобы Глотов в опустевшем Управлении пил теплую водку?! Не бывает больших дел, которые бы заканчивались так бессмысленно. Что-то надо найти.
Тимур, наш коллега, встретил нас на вокзале в Ташкенте:
— Вай! И зам по наслаждениям к нам!
Объятия. Вид у него стал какой-то дикий. Раньше, наоборот, щеголял подчеркнутой европейскостью, фирменными джинсами, надевал даже белый костюм, а теперь как-то запылился, обветрился, больше посмуглел, глаза бегают… Какой-то басмач! Мы с Фомой тут же переглянулись: Хасан! Вылитый Хасан, торговец урюком, от которого мы только что убежали! Куда идет их страна? Неужели туда же, куда и наша?
И мы за пару дней почернели, стали раскосыми — от яркого солнца и горячительных напитков. О профессии Тимур вроде забыл. В Управление нас так и не пригласили: видимо, тоже удачно «подсдали», как и мы. Гудели мы в основном на автовокзале, при большом скоплении транспорта — и при этом, как это ни парадоксально, никуда не ехали. Какими-то правами тут Тимур обладал (чуть позже в народном словаре появилось слово «крыша»), но нам он говорил, что мы здесь потому, что тут самые лучшие в городе манты с настоящим курдючным жиром, что было правдой, пожалуй единственной, — все остальное было загадочно, мутно… как глаза Тимура. И наши глаза становились такими же. Соловея от пищи, словно кули, валялись у дастархана. Порой все-таки разлепляли глазки и бормотали:
— Когда поедем?
Тимур отвечал что-нибудь вроде:
— Резина лысая.
Резина как раз маячила перед нашим носом. Более качественной резины я не встречал. Отличнейшие колеса!.. Пожалуй, даже сняты с вездехода, в котором мы бороздили пустыню. Собрав всю волю в кулак, мы стали отодвигать манты, заявляя, что хотим уже не кушать, а ехать! Наконец Тимур нас усадил в свою белую «Волгу» — и замелькали родные просторы, которые, увы, стали уже неродными, но все равно!.. Ехали по извилистому шоссе, а не по бездорожью, как раньше. На плоских предгорьях стояли огромные стебли с засохшими бордовыми колокольчиками, сухими полупрозрачными листьями, «пастушьими сумками» с семенами — готовые гербарии! Помню, как я, выскочив из машины, собрал тут букет и, несмотря на хрупкость, довез его в Питер любимой! И все вокруг улыбались, советовали, как лучше его сохранить. А сейчас? Тимур молчал, словно и русский забыл. Да он нам ничего и не должен. Другая страна!
И вот возник на холмах, колеблясь от горячего воздуха, как фата-моргана, наш город-призрак, город под номером, не обозначенный на карте. Когда-то отличавшийся небывалым снабжением. Притом в магазинах не было ни души. В дрожащем мареве абсолютно пустые в разгаре дня улицы казались сном. Все были в шахтах. Сейчас город тоже был пуст, но уже веяло запустением. По дороге мы встретили несколько полузасыпанных песками древних городов, некогда знаменитых. Похоже, то же запустение наступало и здесь. А этому отдано сорок лет!.. за вычетом, может, детсада!.. в школе мы с Фомой уже посещали геологический кружок.
— Всё взяли! — грустно развел руками Тимур, имея в виду уран, а грустя, видимо, потому что сам взял лишь колеса.
В этом мы еще раз убедились, когда пришли в наш ангар: вездеход стоял без колес. Тимур виновато потупился…Что значит — интеллигенция! Переживает! Минута молчания. Посвященная жизни, которая здесь когда-то была.
— Ну так поедем… куда-нибудь! Покушаем мал-мала! — встрепенулся Тимур. Мол, не зря же я крал колеса, пятнал мундир!
Ехали меж холмами, кудрявыми от овечьих стад. Было ли их раньше так много? Пожалуй, нет. Все двигалось обратно к феодализму. Овцы энергично мотали головами. У овец такие крепкие, хваткие губы! Выроют корешки из самой крепкой, жесткой земли, поэтому так и размножились. Мы заехали в деревню, на узкую улицу с глухими глиняными заборами — дувалами. Такая улица-крепость называлась «махалля», и жили в ней, как правило, люди одного клана. Почему-то здесь веет опасностью. Может, не зря нас сюда Тимур завез? Спешились. Шли по комьям навоза, в непроницаемой духоте. Все идет вспять! Но не в наше прежнее время, а в пыльную древность. Считалось, что это все исчезнет по ходу прогресса… Но исчезли мы!
Когда вошли, наконец, в хилую чайхану с оградой из сплетенных сучьев, нас приняли за каких-то призраков, хозяин дико смотрел. Давненько тут не видели европейцев. Потом он все-таки подошел. Сквозь клекот и хрип прорывались русские слова. Тимур заговорил с ним, и хозяин пригласил нас на невысокий помост, застеленный грязной кошмой. Мы прилегли на него, вытянули ноги. Он принес чай. Вот оно, счастье! Но оказалось, это еще не все.
— Ну что? — спрашиваю я Фому.
— Не вижу наживы! — сипит он.
И нажива подоспела!
— Дубленки нада?!
Хозяин подвел к нам какого-то крестьянина (дехканина), который это и произнес.
Дубленки? В такую жару? Которая навалится на нас, только мы выйдем наружу?
— Берем! — прохрипел Фома.
— Посмотреть можно, — скромно согласился Тимур.
Не за этим ли он нас сюда и привез?
Дехканин долго ведет нас, разомлевших, по извилистым узким улочкам с глухими глиняными оградами, затем вдруг внезапно толкает почти незаметную дверь в стене и мы входим.
![Довлатов](/storage/book-covers/c2/c2851b612d43a1a3158da100152827254f7e6c18.jpg)
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
![Плясать до смерти](/storage/book-covers/ff/ff856e1862c6ac63fdea5f6d635dc9448366350e.jpg)
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
![Грибники ходят с ножами](/storage/book-covers/f7/f7901b072447d2e49dea73fdb128bd5e4195e828.jpg)
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
![Жизнь удалась](/storage/book-covers/ff/ff79345eaa132421fd251bd5602be064c3b38538.jpg)
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
![Тайна темной комнаты](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Любовь тигра](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Храм любви](/storage/book-covers/49/4971ee20cfaeaa8416ea11558b11566aba0d266b.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Свежий начальник](/storage/book-covers/6e/6e445fe749e23ebd9663c0e26300be6d354f9e40.jpg)
Ашот Аршакян способен почти неуловимым движением сюжета нарушить привычные размерности окружающего: ты еще долго полагаешь, будто движешься в русле текста, занятого проблемами реального мира, как вдруг выясняется, что тебя давным-давно поместили в какое-то загадочное «Зазеркалье» и все, что ты видишь вокруг, это лишь отблески разлетевшейся на мелкие осколки Вселенной.
![Ватерлоо, Ватерлоо](/storage/book-covers/e3/e3a94c35c76e8e646e2ca38df9d2a1b069826a43.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![«Сдирать здесь»](/storage/book-covers/37/3718c0e35eb750cc85ad90c5c301133941888e02.jpg)
«Ночной маршрут».Книга, которую немецкая критика восхищенно назвала «развлекательной прозой для эстетов и интеллектуалов».Сборник изящных, озорных рассказов-«ужастиков», в которых классическая схема «ночных кошмаров, обращающихся в явь» сплошь и рядом доводится до логического абсурда, выворачивается наизнанку и приправляется изрядной долей чисто польской иронии…
![Балкон в лесу](/storage/book-covers/ae/ae15b11a8fd4756d134fb605edbcc394f4f5061b.jpg)
Молодой резервист-аспирант Гранж направляется к месту службы в «крепость», укрепленный блокгауз, назначение которого — задержать, если потребуется, прорвавшиеся на запад танки противника. Гарнизон «крепости» немногочислен: двое солдат и капрал, вчерашние крестьяне. Форт расположен на холме в лесу, вдалеке от населенных пунктов; где-то внизу — одинокие фермы, деревня, еще дальше — небольшой городок у железной дороги. Непосредственный начальник Гранжа капитан Варен, со своей канцелярией находится в нескольких километрах от блокгауза.Зима сменяет осень, ранняя весна — не очень холодную зиму.
![Побережье Сирта](/storage/book-covers/5b/5bb683915219cc101443cf36cc17f6488d89fb32.jpg)
Жюльен Грак (р. 1910) — современный французский писатель, широко известный у себя на родине. Критика времен застоя закрыла ему путь к советскому читателю. Сейчас этот путь открыт. В сборник вошли два лучших его романа — «Побережье Сирта» (1951, Гонкуровская премия) и «Балкон в лесу» (1958).Феномен Грака возник на стыке двух литературных течений 50-х годов: экспериментальной прозы, во многом наследующей традиции сюрреализма, и бальзаковской традиции. В его романах — новизна эксперимента и идущий от классики добротный психологический анализ.