Ты мне не пара? - [9]

Под усыпляющий шорох океана, бульканье воды в фонтанах в нижнем саду ее клонило в сон. Напряжение, которое она испытала за прошедшие дни, ослабело, драматические события отступили на задний план. Нега, охватившая ее, приятно растекалась по телу. Голову окутала сонная дремота.

Элина не заметила, как изменились вокруг нее краски. Очнулась она внезапно, когда до ее слуха донеслись странные, тревожащие звуки, идущие из ее номера.

Элина сразу же вспомнила о плакатиках, развешанных повсюду в гостинице. В них постояльцев призывали запирать свои двери, а наиболее ценные предметы сдавать на хранение администрации. У Элины не было ценных вещей за исключением фотоаппаратуры. К тому же она была уверена, что дверь в номер заперта.

Однако сомнений не было: в номере кто-то возился. Скосив глаза, сквозь стеклянную балконную дверь она заметила тень человека, ходившего взад и вперед по комнате.

Посмотрев на часы, она поняла, что продремала больше часа. За такое время грабитель вполне мог подобрать ключ и заняться своим черным делом.

Элина выскользнула из шезлонга и тихонько протиснулась в полуоткрытую дверь балкона. Она уже была готова броситься на незнакомца, но, потрясенная, застыла на месте.

Перед ней стоял полуобнаженный Бернард в шортах цвета хаки. Бернард прислонился к шкафчику, в котором еще находились вещи Сильвии. На его ладони лежало бриллиантовое кольцо, вероятно, его подарок невесте. Камни переливались всеми цветами радуги.

Элина шумно выдохнула давно удерживаемый в легких воздух. Этот звук, нарушив тишину, царившую в комнате, заставил Бернарда поднять голову. Он уставился на нее невидящим взглядом, от которого у Элины поползли по спине мурашки. Его темно-зеленые глаза напоминали мох на древних могильных плитах.

Сердце у нее наполнилось жалостью, злость куда-то улетучилась.

— Бернард, — еле слышно проговорила она, прижав руки к груди. Она произнесла его имя, словно заклинание, которое должно было облегчить его страдания.

Он моргнул и посмотрел на нее таким взглядом, будто бы только что очнулся от глубокого сна.

— Мне сказали, что вы ушли на целый день, — заговорил он. Вместо привычного раскатистого баритона Элина услышала сдавленный хрип. — Я подумал, что сейчас самое подходящее время заняться этим…

Пальцы его крепко сжали кольцо, другой рукой он продолжал перебирать содержимое открытого ящичка: шелковое белье, ленточки и прочую мелочь, оставшуюся от Сильвии.

Наконец Бернард бесстрастно сгреб обеими руками пожитки Сильвии и запихнул их вместе с кольцом в чемодан.

Когда он занимался упаковкой, что-то, выскользнув из его рук, упало на пол. Элина не успела подхватить. Это была фотография в кожаной рамке, которая еще недавно стояла на тумбочке около кровати. В рамке помещались две фотографии. На одной был изображен Бернард, на другой — Сильвия.

Элина нагнулась, подняла рамку и передала ее Бернарду. Он поставил ее на край кровати и долго смотрел на портрет своей погибшей невесты.

Его лицо не выражало никаких эмоций. Проходила секунда за секундой, атмосфера становилась все тягостней. Не выдержав, Элина принялась сама укладывать вещи Сильвии.

Ну вот, еще одно прощание, подумала Элина с сочувствием. Но всему должен прийти конец.

Приблизившись к нему, она осторожно взяла фотографию. Он как-то странно взглянул на Элину сквозь густые ресницы. По выражению глаз она не смогла определить, что Бернард чувствовал. Понятно было лишь, что он пытался скрыть свое угнетенное состояние, словно в нем было что-то умалявшее его достоинство. Точь-в-точь так же вел себя и ее брат Нил, когда его постигло горе.

Почему, что бы ни случилось, мужчины стараются выглядеть бодро, скрывают от женщин свою слабость? Неужто они и впрямь полагают, что проявление слабости накладывает на них отпечаток безволия, от которого трудно впоследствии избавиться?

Видя ушедшего в себя Бернарда, Элина понимала только одно: мужчины боятся попросить о помощи. А она, сколько себя помнила, всегда готова была пойти навстречу тем, кто нуждается в утешении, — будь то мужчина, женщина или ребенок. Бернард не был исключением. Она придвинулась к нему еще ближе, положила его голову к себе на плечо, а другой рукой взяла его за пальцы и, прижав их к своим губам, поцеловала.

Он недовольно пошевелился. Элина почувствовала, как напряглись его руки, участилось дыхание. А затем? Затем он внезапно подхватил ее и рывком бросил на кровать. Всем весом он навалился на нее, уткнувшись лицом в ее шею и тяжело дыша. Его руки запутались в ее волосах, а ноги протиснулись между ее коленей.

От его тела исходил аромат дорогого мыла, запах чистого голубого неба и океана. Весь этот букет был сдобрен привкусом лимона. Отливающая бронзой кожа была шелковистой на ощупь. Жар его тела, как чудодейственный эликсир, заставлял сильнее биться сердце, разгоняя по жилам пульсирующую кровь. Столь неожиданное его поведение совершенно меняло ее представление о нем. Поначалу Элина стала слабо сопротивляться, но уже через мгновение они, как изнывающие от долгого воздержания любовники, уже тесно прижимались друг к другу.

Ее удивило, как уверенно его губы накрыли ее рот. Элину опалило его горячее дыхание, удивила влажность его языка, проникшего внутрь. Нечего было и думать, что произошло это случайно. Поцелуй отнюдь не выглядел целомудренным. Вовсе нет. Это была эротическая прелюдия к еще большему греху.