Твой единственный брат - [12]

Вениамин повернулся к Сергею:

— Ладно, ты иди, я постараюсь разобраться.

Сергей молча ушел. Вениамин стал проталкиваться к Рулину. Отец-командир, увидев его, повернулся к борту, негромко позвал:

— Эй, Иван Филиппович!

В этот момент раздался басистый радиоголос капитана:

— Вахтенный, прекратить доступ посторонних на судно. Очистить палубу. Боцман, палубную команду — на швартовые… 

Иван Филиппович, тоже заметив Вениамина, вмиг пошел к нему, засиял, замахал руками:

— Товарищи, товарищи, ну как вам не стыдно, ну что вам здесь — частная лавочка? Слышите, что сказал капитан: очистить палубу! Давайте, дорогие, давайте… 

Корма быстро пустела, Вениамин подошел к Рулину. А сбоку уже рассыпался Иван Филиппович:

— Понимаете, Веньямин, спали мы еще, а судно причалило. Будит нас боцман и говорит: «Беда! Народ с берега прорвался, увидел капусту, требует». Мы с Владимиром Федоровичем сразу сюда. А капусту-то уже вовсю оприходывают. Что ж тут делать? По головке за это не погладят, за недостачу-то из своего кармана придется платить. А чем? Чем, к примеру, вы будете платить? Вот и стали спасаться… 

— И почем? — вырвалось у Вениамина.

— Да так, — замялся Иван Филиппович, — по рублю за кочанчик. А что прикажете? Вот в Провидении как прижмут, еще красивее ахнете. Да и вовсе мы немного продали. Незаметно даже для такого количества.

Складно получалось у Ивана Филипповича. Словно было заготовлено заранее. И ящики пустые разбросаны… 

На плечо Вениамина легла рука Рулина.

— Пойдем, Вениамин, успокойся. Ничего страшного не произошло. Народ северный, оголодал за зиму без витаминов, вот и не жалеют лишнего рубля. Да и что им здесь рубль — тьфу! А для нас, в самом деле, будет накладно. Нет здесь воров, не ищи. Ни среди нас, ни среди них. Пойдем. Дело житейское.

И Вениамин послушно пошел. Все произошло слишком неожиданно, чтобы он мог понять. Он не успел еще все осмыслить, а Рулин уже выдавал новую информацию. Мол, они во Владивостоке закупили немного капусты на свои деньги, чтобы иметь чуть-чуть навара. А тут непредвиденное. Но ничего, эту нехватку они восполнят своей капустой, вот все и сойдется. Никто не пострадает, ни государство, ни они. Ведь любой имеет право продавать огородную продукцию, никому это не воспрещается. По стране ездят тысячи экспедиторов, все ли они честно делают свое дело? Вон с Кавказа сколько вина везут, и ничего…  Другое дело, если так зарываться, как те, на помидорах, — слыхал, наверно? Главное, ничего не бойся, никто ничего не узнает, а лишний рубль лишним не будет, пригодится в твоем тощем студенческом бюджете… 

Под аккомпанемент слов, в чем-то убедительных, они дошли до каюты компаньонов. Там еще немного поговорили, выпили. Вениамину через полчаса все стало казаться проще, и он уже сам себе сказал: со стороны судить легко, называть одно черным, другое — белым. А если самому что-либо приходится делать в силу обстоятельств, разве это можно называть противозаконным? Кто так считает, тот просто твердолобый чурбан, тот не понимает всей сложности нашей жизни, человеческих отношений. Черт с ней, с капустой! Действительно, ни от кого не убудет… 

Так пытался рассуждать Вениамин и в своей каюте, когда едва забрался на койку, забыв об обеде. Но его рассуждения были прерваны гостями. Они сразу оценили обстановку. Галя намочила полотенце, положила ему на лоб, Сергей ослабил болты и откинул иллюминатор.

— К черту! — отбросил полотенце Вениамин. — Нет черного, нет белого! Есть только мы и мы. Надо ко всем относиться терпимо, с любовью. А я за всех вас, я вас всех люблю… 

Но тут подступившая тошнота сбросила его с койки, он ринулся к раковине, сорвав зеленую пластиковую занавеску. Ему полегчало.

После он уже лежал молча, приходил в себя.

— Они что-то тебе говорили? — спрашивал Сергей, пока Галя меняла полотенце.

Вениамин только кивал. Соображение восстанавливалось, он чуть было не рассказал об излишках капусты, но сдержался.

Пришел Костя. При нем Вениамин вообще не решался ничего говорить.

— Послушай, — наконец сказал Сергей, — если они жулики и запугивают тебя, тебе лучше — все начистоту. Расскажем капитану, свяжемся по рации с берегом, и их встретят. Не бойся ничего.

— Нет, ребята, — выдавил Вениамин, — все в порядке. У них есть указание продать в Эгвекиноте часть груза. Все законно.

— А что же ты так надрался?

— Ну, перепсиховал немного. Они меня не успели предупредить.

Сергей только головой покачал, а Костя смотрел недоверчиво. Когда они ушли, Вениамин тотчас с жаром сказал Гале:

— Пожалуйста, успокой ребят. Как бы не наделали глупостей. Я ведь правду сказал, иди к ним.

— Ну что ты, Венчик. Не волнуйся. Они тебе поверили. Не волнуйся.

— Иди, иди! — кричал он.

— Все, все. Я пошла.

Как только дверь захлопнулась, он повернулся к переборке и затрясся в истерическом плаче.

Вениамин выбрался к штабелю поздним вечером и постарался пройти незамеченным. Он выспался, чувствовал только слабый голод. Уселся на ящик и лишь тут обратил внимание на странные водяные разводы. Они окружали штабель, следы от ручейков извивались к борту. Но штабель был так же аккуратно затянут брезентом, перевязан веревками. И не было пустых ящиков. В общем, ничто не напоминало утреннюю сцену.