Твёрдость по Бринеллю - [112]

— Лена! — окликнула счастливую девушку Полина. — Понимаешь, я осталась без билета, ночевать негде, нет ни одного адреса в Москве, ни одного телефона… — она тараторила, потому что поезд уже должен был отправляться. — Ты ничьих адресов, случайно, не записывала?

Лена так же торопливо (она уже опаздывала на посадку) нацарапала ей адрес новоиспеченной московской писательницы украинского происхождения — той, что так любила на семинаре всех писателей:

— Езжай к Светке, она приглашала в гости, она примет!

Барбец торжественно поклялся Лене, что доставит Полину до Светки, и побежал проводить ее на посадку. Полина осталась его дожидаться, не стала мешать молодежи. Теперь-то она не пропадет. Теперь, она чувствовала, начиналось ее новое приключение.

Барбец, посадив Лену, вернулся к Полине.

— Знаешь, что? — сказал он, взглянув на бумажку с адресом. — До Светки ехать очень далеко. Давай, я отведу тебя в общагу литинститута? Там переночуешь, место найдем.

С Барбецом Полина могла идти хоть на край света, и от него это не ускользнуло. Он был таким красивым парнем, что у Полины вдруг ноги начали подгибаться от слабости. Раньше она его почти не замечала — не до того было, она работала. А тут расслабилась…

Вскоре они приехали в общежитие. Барбец привел ее в одну из комнат, где царили запустение и страшный беспорядок: здесь не мыли и не прибирали никогда. Кровать была одна, на ней сидела, забравшись с ногами, красивая черноволосая девушка со страдальческим лицом; еще одна сидела у неприбранного стола.

— Ася, прими гостя, у тебя, я знаю, есть место, — попросил девушку Барбец.

— Пусть остается, — бесцветно ответила Ася.

Полина разделась и уселась на свободный стул.

— Ну, как твои дела? — спросила Барбеца Асина подруга.

— Приняли, — расцвел улыбкой Барбец, — поздравьте, перед вами стоит член Союза писателей России. Полину тоже приняли, в числе первых.

— Здорово! А вы откуда? — заинтересовалась подружка Полиной. — Давно пишете, что?

Полина ответила. Потом послала Барбеца за бутылкой вина и закуской — отметить знакомство. Барбец с готовностью отправился в магазин.

Полина сама была любознательной, и стала расспрашивать девушек, точнее, Асину подругу, а та — ее. Сама Ася сидела на кровати покачиваясь и как бы отсутствуя. Время от времени она морщилась и со страдальческой миной запускала руку в необъятные серые, застиранные штаны, которые были на ней. Кровать ее была в беспорядке, пол сто лет не метен, занавески на окне были такого цвета, что Полине захотелось прямо сейчас же содрать их и пойти постирать. «Странная она какая-то», — подумала Полина про Асю, которая все так же отсутствовала на своей кровати.

Вскоре пришел Барбец с закуской и вином. Все придвинулись к столу.

— Мне пить вообще-то нельзя, — ожила Ася.

«Не хочет, наверно, спиртное с наркотиком мешать», — подумала Полина.

Бутылку, не очень активно, вместе распили «за знакомство». Ася тоже в стороне не осталась, а под конец, когда Барбец и ее подруга исчезли, даже разохотилась.

— Ася, расскажи о себе, — попросила Полина — надо было как-то коротать время до сна. — как ты поступила в литературный институт, на каком отделении учишься, откуда сюда приехала?

В том, что она приехала откуда-то издалека, Полина не сомневалась. Думала, что с Волги, — видно, что татарочка, а оказалось — из Питера.

Начав рассказ о себе, Ася заговорила, а точнее, затараторила без всякого выражения, монотонно, глядя в стену прямо перед собой и изредка подозрительно кося на Полину черным глазом, как бы говоря: «Я рассказываю, что тебе еще от меня надо?» — и как бы оценивая производимое впечатление:

— Мои родители очень известные… Я участвовала в литературном конкурсе, победила… Убежала от них сюда… Меня приняли, а теперь выгоняют, выселяют из общежития… Но я восстановлюсь… Я учебу забросила… Засыпаю в три часа ночи, просыпаюсь тоже в три — дня… Здесь половина таких… Парень меня бросил, но пусть он не думает… Я не мастурбирую, — как бы оправдывалась она перед Полиной. — Проживу и без него… Один тут тоже нарисовался… Ему надо минет, а я не хочу, я не такая… Он меня обвинил… — Ася была так откровенна, что Полине было даже страшно. — Лучше уж одной… Но я не мастурбирую! Я стану настоящей писательницей… Лучше, чем Татьяна Толстая… Почитать что-нибудь?.. Она жила на краю маленького городка где цвели тополя и пух их носился по переулкам и поднебесью…

Полина слушала историю Аси и трагическую историю ее героини, которую она читала наизусть, взахлеб, так быстро, что Полина с трудом улавливала смысл. Она понимала, что написано, действительно, очень талантливо, что у девчонки — ей только девятнадцать лет — все впереди, и даже завидовала ей, что она начала как раз с того, с чего и ей бы надо было начать в свои семнадцать, а не учиться в ненавистном техническом вузе и тратить на это свою жизнь… Полина почувствовала себя старой и ничего не значащей. У этой все впереди, а Полина приползла к заветной цели к своим сорока, когда уже устала, а у нее еще и книги изданной ни одной нет… А эту девчонку будут везде публиковать и примут в Союз писателей буквально за какую-нибудь ученическую работу… Ее примут авансом за талант, дадут возможность публиковаться, потому что она тут, в Москве. Полину приняли, как она сама считала (хоть и не догадывались об этом), в награду за многолетние страдания и корпение над черновиками и над машинкой… А талантливы в России слишком многие.