Твердая порода - [82]

Райса говорила и говорила, а сама пекла чудесные ноздреватые блины. Валя хотела осторожно расспросить Райсу о здоровье буровиков, она врач, должна знать, но даже слова нельзя было вставить — Райса, видно, соскучилась тут без подруги, с которой можно было досыта наговориться.

— Ешь, ешь! Вот варенье… Мы, между прочим, с Фазылом долго не тянули. Представляешь, на третьем курсе поженились, никого не послушали! А ты в каком году институт закончила?.. Погоди, погоди! Фазыл идет, пойду встречу… Нет, показалось…

Когда Зубаиров пришел, Райса и Валя, оживленно болтая, пили чай с блинами. Фазыл снял у порога свои большие кирзовые сапоги, подошел, поздоровался с Валей.

— Вот еще раз встретились. — Посмотрел на стол. — Вижу, сидите довольно тоскливо…

— Да нет, что вы, — сказала задумчиво Валя.

— Где ребята? Где Тин-Тиныч? — Засыпала Райса мужа вопросами. — Когда он придет?

— Тин-Тиныч на своем посту, — сказала Зубаиров официально и ушел за печь переодеваться. — У него особая вахта.

И Райса, и Валя погрустнели.

— Даже на этот вечер нельзя было, что ли, его освободить? — взялась корить мужа Райса.

— Освободить Тин-Тиныча? — вроде удивился Зубаиров, стараясь перед Валей поднять цену парня. — Освободить Валентина Валентиновича, это, если хочешь знать, равносильно оставлению буровой без воды! Вот-вот должна ударить нефть, и кроме Валентина Валентиновича я в такой момент никому буровую не доверю!

— Так у тебя же есть правая рука — Кадермат!

— Что Кадермат? — отмахнулся Зубаиров. — Кадермат в возрасте, выдыхается, а мне нужен на эту смену молодой, полный сил руководитель вахты!

«И этот вслед за Фархутдином начал мастерски врать», — подумала Райса.

— Короче, сейчас придут ребята, — Фазыл огляделся по сторонам. — Где-то у нас должны быть поросята, да?

Зубаиров покопался в углу, выставил на стол несколько припасенных на этот случай бутылок шампанского, водки. Райса с Валей дружно взялись готовить закуску.

Вот на улице забренчала гитара, и вошли Саакян с Кубраком. Зубаиров встретил их у порога, за руки подвел к девушке.

— Познакомьтесь с этими ветеранами нашей разведки. Михаил Кубрак. С Украины. Скромняга, трудяга, певец. А этот парень из Армении. Сергей Саакян. Имеет трудовую медаль. Холост.

— Даже с медалью не женился? — рассмеялась Валя.

— Давно женился бы, но не найду девушку с таким звонким голосом!

Миргазиян, Габбас, Еланский пришли вместе. Двое, согласно указанию мастера, были в галстуках и шляпах, а. Миргазиян, следуя своему железному принципу, пришел в пролетарской кепке и черной рубашке с белыми пуговицами. Ничего, сойдет. И для этих гостей Зубаиров не пожалел хвалебных слов. Раздул заслуги, приписал несуществующие подвиги. Ребята остались очень довольны этим, а Еланский тот даже выпятил свою могучую грудь и важно засопел.

Постучался Кадермат.

— Проходи, проходи, родной! Вот знакомься, это и будет наша Валя, которую мы разыскивали чуть ли не пятилетку…

Кадермат снял плащ, подошел к столу.

— Так это ты и есть заочная невестка нашей бригады? — Он долго тряс руки девушки. — Тебе, Валя, от имени бригады строгий выговор!

— За что?

— Как за что? Во-первых, за то, что годами убегала от Тин-Тиныча. Во-вторых, убежала, когда тебя уже нашли.

— А что мне будет за этот приезд? — звонко рассмеялась Валя.

— А вот за это спасибо! Благодарность от имени всей бригады.

— Минус и плюс взаимно уничтожаются. Значит, вина моя искуплена?

Зубаиров отобрал у Вали белый передник и сам взялся помогать Райсе. Прибежал наконец Камиль и сообщил, что Мутгарая нет дома.

— Друзья! — застучал вилкой по тарелке Зубаиров.  — Вы слышали, что Мутгарай опять пропал? Очень жаль! Но, как вам известно, хозяином этой комнаты являюсь я. Раз так, то прошу за стол и слушаться меня во всем! Кадермат, начинай!

Кадермат взял в руки рюмку.

— Я думаю, пусть от нашего имени тост скажет Сергей.

Все, кроме Вали, знали мастерство Сергея произносить тосты. Откуда только он набирал столько слов? Где он научился умению преподносить их так плавно и с таким глубоким значением? Застольные речи Саакяна никогда не повторялись и их можно было слушать, как песню.

Сергей, подняв руку, вспомнил пенистые реки, гору Арарат, с нее он воспарил в облака, оттуда перебрался на луну, а затем на самое солнце. Потом, в связи с горой Арарат, вспомнил зачем-то Ноев ковчег, несколько некстати упомянул Адама и Еву, и всем показалось, что связь его мыслей рвется, но как-то очень своевременно Сергей вернулся в прекрасную Араратскую долину, на землю.

Буровики всегда с удовольствием слушали ладные и длинные тосты Саакяна. Только один Миргазиян долго не выдерживал цветистых оборотов, с нетерпением начинал поглядывать на рюмку и в середине тоста вдруг перебивал:

— Давай выпьем за это!

Зубаиров и на этот раз опасался, что Миргазиян перебьет тост, испортит впечатление. А Сергей заливался соловьем. Он увидел в цветущей Араратской долине густые виноградники, висящие на них янтарные гроздья и предложил выпить за счастье Валентина и Вали это сладкое вино, дар горячего южного солнца, выпить за радость их встречи, за их верную дружбу и горячую любовь. Черт возьми, волей-неволей выпьешь!