Твердая порода - [30]

Однако таких было мало. Большинство жителей понаслышке и из газет знали, что в Ромашкине и его окрестностях начали добывать помногу «черного золота». «А чем хуже Язтургай? Наш Язтургай тоже не божья сирота! Раз везде есть нефть, почему ее не должно быть у нас?»

А Камиль еще в пятом классе из какой-то книги узнал, как бурится земля, как ударяет фонтан нефти, и не дай бог в это время поднести горящую спичку — буровая вспыхнет огромным, до самых небес, факелом. Но он уже не был сопливым мальчишкой. Те, что помладше, сразу же побежали на буровую встречать разведчиков, а Камиль остался стоять на улице. И даже когда прочитал объявление на дверях магазина о найме рабочих, сразу не решился.

А вот оставаясь один на один с комбайном, он неизменно думал об этом объявлении, где прямо писали: «Могут обращаться трактористы, комбайнеры, шоферы и другие лица, знакомые с техникой». Он теперь невольно заворачивал лошадь в сторону буровой и, проезжая мимо, с восхищением глядел на вышку. Книга книгой, а лучше все же поглядеть своими глазами… «Интересно, что же такое «рабочий буровой» и что он должен на вышке делать?»

Надо бы остановить пеструю кобылу, войти на буровую и посмотреть, но, во-первых, нет времени, во-вторых, не велит гордость Камиля. Еще скажут, что ты и на комбайн-то, мол, сел только-только, и не примут…

В тот день Зубаиров ходил пешком в Язтургайский сельский Совет, чтоб окончательно узнать, может ли он рассчитывать на местную рабочую силу. Мастер не спеша возвращался на буровую, и его догнал на подводе Камиль.

— Нам по пути, парень? — спросил Зубаиров, когда телега поравнялась с ним, и, не ожидая разрешения Камиля, подсел на ходу. У Сагындыка лошадь зауросила, не захотела войти в воду.

— Дай-ка сюда! — Зубаиров хотел было взять в руки вожжи, но парень не уступил.

— Сам. Ишь ты, дохлятина! Н-но!

С малых лет Камиль знал, что надо по-взрослому ругнуться и покрепче дернуть вожжи — скотина чует руку и характер хозяина. Лошадь плюхнулась пузом в воду, замутила глубокий брод, в момент вынесла телегу на другой берег. Зубаиров почувствовал, что его подмочило. Сам виноват, надо было встать в телеге на ноги, как этот возница.

— А ты парень ничего, — проговорил он.

— Конечно, не пацан какой-нибудь!

Зубаиров заговорил уважительно, как с равным.

— Далеко едешь?

— К комбайну.

— Горючее возишь?

— Вышел я из того возраста, чтоб горючее-то возить!

— Кто же ты? — с трудом сдерживая улыбку, спросил Зубаиров.

— Комбайнер.

— Даже так? Значит, ты только на вид такой! — заметил Зубаиров.

— А вы, дядя, с буровой? — помолчав, спросил Камиль.

— Да. Мастер я, хозяин этой буровой.

— Я так и подумал…

Остальная часть дороги прошла в расспросах Камиля о вышках, буровиках и их работе. Зубаиров серьезно отвечал на все наивные вопросы паренька и поинтересовался:

— Слушай, а сам-то ты не хочешь поработать на буровой?

— Хотел бы! — вскричал Камиль, потом погрустнел. — Не примете, разыгрываете!

Они уже доехали до буровой. Слезая с телеги, Зубаиров тронул плечо Камиля.

— Приходи-ка ты ко мне. Поставлю тебя к хорошему бурильщику.

В сельском Совете Зубаиров понял, что язтургайцы не дадут буровой ни одного человека, потому что колхозу и так не хватает механизаторов. Председатель сельсовета Хафизов, познакомившись с мастером, отметил, что бурение скважины на Язтургайском поле очень важное и ответственное мероприятие, затем начал, будто на собрании, распространяться о том, что татарская нефть явится большим шагом в укреплении экономики страны, в деле создания материальных благ и послужит новым толчком в строительстве коммунизма. Не забыл председатель подчеркнуть и роль промышленности в деле помощи селу и наоборот. «Но лишних людей, чтобы дать нефтяникам, нету, — сказал он под конец и распорядился вызвать секретаря колхозной парторганизации директора местной школы Даминова. — Сейчас он тут будет, спросите у него».

— Нет у нас таких людей, — решительно заявил Даминов, выслушав Фазыла. — Если не верите, спросите председателя.

Председатель колхоза Галлям разговаривал как обиженный собственник:

— Забрали у меня часть поля, качаете воду, заняли хорошее сенокосное угодье. С меня этого достаточно…

А Камиль назавтра прибежал рано, еще затемно. Увидев, однако, что здесь уже все гремит, застеснялся:

— Оказывается, опоздал…

Он не знал еще, что буровики работают в три смены, не останавливаются ни на минуту, бурят и в дождь, и в буран, и в холода. Увидев Камиля, Зубаиров вышел навстречу ему.

— Пришел? — спросил он. — Значит, будем работать?

Взял паренька за руку и по пологому дощатому трапу завел юношу на бурильную площадку.

— Вот, Кадермат, помощник тебе.

Кадермат отпустил рычаги, приблизился к парню.

— Хорошо, давно жду. Как звать?

— Камиль.

— Камиль — это очень хорошо! А я буду дядя Кадермат. Буровую видать приходилось?

За Камиля ответил мастер.

— Он местный, язтургайский… Говорит, что работает комбайнером.

— Очень хорошо! Значит, знаком с техникой.

У помощника Геннадия Еланского мрачно изломались брови.

— Что ж это такое, мастер? Неужели не сумели найти человека постарше?

— Научишь!

— Здесь же не школа буровиков! Сами говорите — нам нужны метры и метры!..