Твердая порода - [28]

— Не встретилась, конечно, Валя Тин-Тиныча?

— Похожих не видал, — ответил мастер, вдруг неожиданно для себя покраснел и добавил резко: — Вообще не встретил ни одной женщины.

— Даже если и встретишь, конечно, не узнаешь, — безнадежно проговорил Кадермат, внимательно взглянув на мастера. — А Тин-Тиныч сегодня особенно ждал. Только перед самым вашим приездом отошел от телефона.

Из палатки с дочуркой на руках вышла Райса. Прежде чем поздороваться, она слово в слово повторила вопрос Кадермата.

— Да что вы сегодня все! — взбесился Зубаиров. — Будто я только ее и ищу! Больше мне и делать нечего!..

— Да я просто так, Фазыл, на всякий случай. Кто знает, может, и встретится? Пока тебя не было, Тин-Тиныч узнал по телефону, что в этих краях появились какие-то новые геологи…

— Мало ли здесь бродит геологов!..

«Что-то он сегодня не в себе, — подумала Райса. — Да нет, ясно! Все из-за меня, недоволен, что я приехала. И неужели он думает, что я так и буду сидеть в палатке без дела? Вон в селе говорят, что требуется фельдшер-акушерка. А что? Возьму и поступлю на работу! Вот будет ему тогда жена-домоседка!»

Даже со стороны было видно, что Фазыл за эти дни переменился. Не разговаривает, не смеется, думает о чем-то своем. Придет, поест и молча на буровую. Или садится в машину да в контору. Райса все оправдывала трудностями на Суровой, на это раньше жаловался и сам Фазыл, но, судя по всему, дела у них там наладились, а муж все такой же.

— Почему ты злой ходишь, Фазыл? Ко мне претензии?

— Да нет! — Зубаиров отложил вилку и виновато посмотрел на жену. — Ошибку я одну совершил… Совесть мучит. Ты уж не говори Тин-Тинычу. И другим тоже. Может, это была не она?.. Просто похожа… Я ведь, кажется, встретил Валю Тин-Тиныча!

— Встретил? Где? — Райса струной вытянулась перед мужем.

— Нет, может, мне просто показалось…

Зубаиров, заикаясь, рассказал, как он вернулся во двор конторы, но к тому времени девушка уже успела уехать. И решительно закончил:

— Показалось!

— Ин-те-рес-но! — пронзительно протянула Райса. — «Как ты мог? Я тебя не узнаю совсем! Да немедленно нужно сказать об этом Тин-Тинычу!

— Не дури!

— А я скажу!

— Вот почему мне и не нравится, что ты живешь здесь! Суешься во все, будто делать нечего.

— А я поступаю на работу! Вот!

Зубаиров даже поперхнулся.

11

После пятого круга, когда голова затуманилась от колыханья ржаного поля, Мутгарай спрыгнул с комбайна и свалился на солому рядом с Камилем.

— Устал, дядя? — спросил Камиль.

— Голова кружится. Раньше работал сутками, а такого не бывало! Слабею, что ли?

Нет, дело было не в этом. Просто он пришел сюда прямо с вахты, совсем не отдохнув. Но Мутгараю все еще не хотелось уходить с поля. Ждал, не покажется ли во ржи махающая платком повариха. У Камиля он узнал, что зовут её Фаридой. По словам парнишки, она была известной всему колхозу хлопотуньей и чистюлей, очень вкусно готовила, и поэтому механизаторы каждый год просили ее быть поварихой.

— А когда же придет Фарида? — Мутгарай и не заметил, как нетерпеливо он задал этот вопрос.

— В желудке подсосало?

— Да… Пойду. Ночью на вахту.

Услышав слово «вахта», Камиль дернулся вперед, словно хотел поймать что-то ускользающее, таинственное.

— А на вахте интересно?

— Поработай — узнаешь!

— А меня примут? Я ведь прочитал объявление на дверях магазина. Там сказано, что подойдет и комбайнер. Примут, а?

Мутгарай промолчал. «Вот ведь глупый! Тут человек не знает, как сбежать с буровой, а этот вон чем бредит!» Захотелось выругать парня, но из-за ржи появилась Фарида с посудой в руках.

— Далеко ушли, работнички, никак не доберешься, — говорит она, собирая пухлые губы в бантик, и притворно-осуждающе смотрит на Мутгарая.

Буровика обдает жаром. Неизвестно чем — белозубой улыбкой, или толстыми своими ногами, или вот этим шутливо осуждающим тоном, приворожила его Фарида. К тому же ее алые губки все время как-то выпячиваются, словно дразнят Мутгарая: «Если ты парень, то поцелуй!»

Мутгарай сильно жалел, что и в первый раз не остался обедать. Ведь она так уговаривала, даже своими пальчиками-коротышками ухватила его за рукав. Сегодня уж он не заставит себя упрашивать, по первому приглашению сядет за еду. Но, может, чуточку поупираться? Для приличия. Пусть Фарида еще раз возьмет его за руку…

— Да на вахту мне, — пробормотал он.

— Нет уж, сегодня я тебя не отпущу, — решительно сказала Фарида. — Столько сделать для нашего колхоза! Эту площадь Камиль убирал бы два дня! Я уж знаю, кто из них чего умеет! Кто работать, кто лопать. А мне нравится, когда человек и работает, и ест, как мужчина. А какой он работник, какой он мужчина, если не поест как следует…

Так лепетала Фарида, расстилая белую скатерть на соломе, ловко расставляя посуду, доставая еду. Мутгарай даже залюбовался. Был здесь пышный белый хлеб, пупырчатые свежие огурцы с приятным запахом и даже любимый мутгараевский катык — кислое молоко. Потом Фарида налила в жестяные тарелки суп, положила туда большие куски мяса с мозговой косточкой. Когда появились на свет божий разукрашенные деревянные ложки, Мутгарай даже крякнул от удовольствия — все это напоминало ему родное село, родной дом. А Фарида говорила и говорила, то и дело облизывая пухлые губы.