Турково-Саратовские рассказы - [46]

— Куда это все запропастились? Спросила она меня.

— Всех заманивают в трюм — ответил я — Ветерок идет.

— Ураган? — весело спросила она — указывая пальцем в сторону Увека, где темнота над Волгой стала менять свою форму. Раньше это была просто темная полоска, уходящая в небеса, а теперь у нее появилась талия и она стала напоминать песочные часы.

— Смерч! Торнадо! Вот, что нас сейчас ожидает.

Краем глаза я заметил, что на палубе появился еще один человек, который, так же как и я вглядывается в небо. Но, в отличие, от меня он еще рассматривал суденышко, как-то, по хозяйски, оглядывая его взглядом.

И тут он увидел нас.

— А вы тут чего забыли? Все мороженое кушают, а вы сидите? — спросил он у нас.

— У моря погоды ждем — с издевкой ответил я.

— Будет вам сейчас погода… Идите в трюм. Спокойнее все же.

— Чего спокойнее — до берега далеко. — грустно заметил я.

— Вот и хорошо — на берег не выкинет. Да и капитан — молоток, вишь как мотор работает — на всю мощь. Встал правильно — на волну. Так что в трюме спокойнее. Идите, идите — повторил он настойчиво.

Я, который минуту назад только и думал о том, как бы перелететь с этой утлой посудины на берег, заартачился чужой воле. Мне, неожиданно, захотелось выставить себя эх каким смельчаком. Поэтому я ответил, что интересно было бы посмотреть, так сказать, в натуре, побыть в гуще событий.

— Особенно оказавшись за бортом — с улыбкой заметил он. — Сейчас такое начнется.

Я хотел ему возразить, но неожиданная боль в животе была настолько сильна, что я присогнулся и охнул.

— Больно? — встревоженно спросил он.

— Ага, сдавленно ответил я, настолько мне было больно.

— Тогда мотаем — крикнул незнакомец, но было уже поздно.

Порыв ветра не просто остановил нас, а отшвырнул к борту. Мы оцепенели от его силы и неожиданности. Но это был всего лишь первый шквал, за которым следовала пауза, достаточная, чтобы пробежать несколько метров и укрыться за рубкой. В трюм спускаться упорно не хотелось.

Следующий порыв уже пришел с дождем, поэтому было очень похоже, что какой-то великан шлепнул бичом по теплоходу. В трюме дико завопили дети, перекрыв своим криком вой ветра и волн. Удары последовали один за другим. Корпус судна сотрясался от ударов. Выпороли корабль — подумал я — сквозь строй пропустили. Все вокруг неожиданно застонало, заскрипело, накренилось и закачалось. Теперь в трюме вопили не только дети, но и их родители, которые мало того, что до смерти струсили сами, так еще и пытались успокоить своих напуганных детей.

Я глянул сквозь стекла дверей в трюм — картина апокалиптическая. Бегают, кричат, кто-то сидит оцепенев, вцепившись в ручки кресла — наверное молится.

— Нет — в трюм я не пойду. — решил я — Авось не сдует.

На самом деле смотреть было не на что. За бортом бесновалась вода, но даже волн я не видел за пеленой дождя. Глядя на это, можно было подумать, что теплоход лег бортом на воду. Обрывки ветра проникали в наше убежище, принося с собою капли виды. Вот и все.

Палуба не просто качалась, она еще намокла, став скользкой, поэтому держаться на ногах становилось все труднее и труднее. Иринка крепко обхватила меня, а я обеими руками схватился за переборки, огораживающие вход в трюм. Зато наш собеседник, как-то пританцовывая, держался на ногах совершенно спокойно.

— Ну и штормяга, — прокричал я, вспомнив слова старинного анекдота.

— Да какой там шторм, так — ветерок расшалился — крикнул в ответ незнакомец. — У нас на Каспии такое в порядке вещей. Если шторм — тогда держись! Дурное море, то есть озеро — с одной стороны горы со снегом, с другой — гигантская горячая пустыня. А посередке — Каспий. За все в ответе…

Он не успел договорить, потому что в этот момент ветер неожиданно сменил свое направление и окатил нас с ног до головы целой цистерной ледяной воды. У меня перехватило дыхание. В голове зашумело. И только я подумал, что пришло время улепетывать в трюм, как меня окатило еще раз и, как мне показалось, — уже с другой стороны.

Дыхание остановилось, сердце замерло, зрение нарушилось. Я сипел, силясь продохнуть, будто бы захлебнулся, понимая, что силы меня покидают. И тут я почувствовал, что меня толкают, толкают сильно и уверенно.

— В трюм, в трюм! А то сдохнете! — проорал каспиец, подьалкивая нас к дверям.

В трюм я ввалился совершенно мокрый, посиневший от холода и трясущийся от страха. Ирине повезло — она была укрыта мною и поэтому намокла лишь чуть-чуть. Зато наш неожиданный приятель, какак и я, напоминал мокрую курицу. Вода, стекающая с нас, образовала большую лужу, размеры которой преувеличивались качкой.

Я наконец продохнул, в глазах просветлело и я огляделся. Оказывается, пока мы получали на палубе душ Шарко, в трюме изменилась обстановка. Дети, не погибнув сразу, восприняли опасность, как увлекательную игру. Они продолжали вопить, но уже не от страха, а от удовольствия, с каждым наклоном пола, подбегая к окнам, смотреть на заливающую их волну, а потом с визгом отбегали к противоположным окнам. Короче — веселились на полную катушку. Зато родители их, увидев, что дети, хоть и не успокоились, но, по крайней мере, перестали бояться, впали в транс. Они расселись как-то четко посередине салона и сидели, то, что называется не дыша.