Тургенев в русской культуре - [98]
Общеизвестен и тот факт, что главным живым героем праздника, его триумфатором, стал, вопреки ожиданиям, Ф. М. Достоевский.
Вопреки – потому что большинство участников, включая самого Достоевского, прочили на эту роль И. С. Тургенева. Именно так и было на начальном этапе торжеств – по свидетельству того же Кони, «в лице своих лучших представителей русское мыслящее общество как бы венчало в нем достойнейшего из современных ему преемников Пушкина»[283].
Достоевскому, который на протяжении всей своей «послекаторжной» творческой деятельности полемически отталкивался и заряжался от Тургенева, ситуация предполагаемого публичного противостояния рисовалась эпохально-драматически.
«…Дело идет о самых дорогих и основных убеждениях, – пишет он 19 мая 1880 года из Старой Руссы обер-прокурору Синода К. П. Победоносцеву. – Я уже и в Петербурге мельком слышал, что там в Москве свирепствует некая клика, старающаяся не допустить иных слов на торжестве открытия, и что опасаются они некоторых ретроградных слов, которые могли бы быть иными сказаны в заседаниях Люб<ителей> российской словесности, взявших на себя все устройство праздника. Меня же именно приглашал председатель Общества и само Общество (официальной бумагою) говорить на открытии. Даже в газетах уже напечатано про слухи о некоторых интригах. Мою речь о Пушкине я приготовил, и как раз в самом крайнем духе моих (наших то есть, осмелюсь так выразиться) убеждений, а потому и жду, может быть, некоего поношения. Но не хочу смущаться и не боюсь, а делу своему послужить надо и буду говорить небоязненно. Профессора ухаживают там за Тургеневым, который решительно обращается в какого-то личного мне врага. <…> Но славить Пушкина и проповедовать “Верочку” я не могу» [Д, 30, кн. 1, с. 156]. (Верочка – это В. И. Засулич. Современники, по свидетельству самого Тургенева, усматривали «интимнейшую связь» [ТП, 12, с. 312] между нею и Марианной Синецкой, героиней романа «Новь», а Достоевский в романе «Бесы» прямо обвинил Тургенева в попустительстве нигилистам и подстрекательстве к бунту.)
Торжества состояли из целого ряда разных мероприятий, в том числе запланированы были двухдневные заседания Общества любителей российской словесности. На первом из них, 7 июня, выступил Тургенев, речь которого, свидетельствует Кони, завершилась «бурными овациями», но Достоевскому не понравилась, о чем он и сообщает жене: Тургенев, по его мнению, «унизил Пушкина, отняв у него название национального поэта» [Д, 30, кн. 1, с. 182, 183]. На следующий день, 8 июня, состоялось выступление Достоевского, который затмил всех остальных ораторов, включая Тургенева, и пережил подлинный и небывалый триумф.
Как сообщала газета «Молва», «торжество это превзошло все обыкновенные границы. Оно было лихорадкою, горячкою, упоением, взрывом. <…> Когда Достоевский кончил, вся зала была духовно у ног его. Он победил, увлек, растрогал, примирил»[284].
Сам триумфатор в письме к жене особо отмечал, что всеобщему энтузиазму поддался и главный «конкурент»: «Тургенев, про которого я ввернул доброе слово в моей речи, бросился меня обнимать со слезами. Анненков подбежал жать мою руку и целовать меня в плечо. “Вы гений, вы более чем гений!” – говорили они мне оба» [там же, с. 184].
Однако триумф Достоевского вскоре обернулся едва ли не столь же сильным разочарованием и негодованием по его адресу читателей, которые, познакомившись с текстом выступления, опубликованным в газете М. Каткова «Московские ведомости», почувствовали себя обманутыми и обрушили на писателя новый шквал эмоций, на сей раз – отрицательных. Эти полярные реакции чрезвычайно симптоматичны, ибо они опосредованным, но вполне закономерным образом отразили раскаленную поляризованность сочинений Достоевского, самой его художественной методы, в основе которой лежит тяготение к крайностям, схлестывающимся друг с другом в полемическом противоборстве. Впрочем, с точки зрения Г. Успенского, Достоевский в Пушкинской речи непротивопоставил друг другу, а соединил «вещи совершенно несоединимые»[285].
Что касается Тургенева, то он в письме к редактору «Вестника Европы» М. М. Стасюлевичу от 13 (25) июня 1889 года, уже из Спасского, оценил ситуацию следующим образом: «Не знаю, кто у Вас в “В<естнике> Е<вропы>” будет писать о Пушкинских праздниках, но не мешало бы заметить ему следующее: в речи Ив. Аксакова и во всех газетах сказано, что я совершенно покорился речи Достоевского и вполне ее одобряю. Но это не так – и я еще не закричал: “Ты победил, галилеянин!” Эта очень умная, блестящая и хитро– искусная, при всей страстности, речь всецело покоится на фальши, но фальши крайне приятной для русского самолюбия» [ТП, 12, с. 272].
Здесь оборвем цитату (позже еще вернемся к этому письму) и обратимся к проблеме, которая, в силу кажущейся очевидности своего разрешения, практически не рассматривается исследователями или затрагивается как-то поверхностно, вскользь. Несомненность эмоциональной и риторической победы Достоевского над Тургеневым словно сделала ненужным, несущественным сопоставительный анализ текстов их выступлений, а между тем, если мы отбросим внешние эффекты и попытаемся вычислить «сухой остаток» сказанного, то есть сравним глубину и проницательность суждений каждого из оппонентов о творчестве Пушкина, то увидим, что сдержанные тургеневские оценки, которые внешне очевидно проигрывают грандиозным авансам, выданным, в полном соответствии с ожиданиями наэлектризованной публики, в речи Достоевского, в конечном счете оказались во многом более прозорливыми.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.