Тургенев в русской культуре - [91]
, в их взаимоотношениях друг с другом вновь замаячило старшинство Тургенева – и не столько оно само, сколько напоминание о толстовском молодом бунтарстве против него. В соотнесении с дневниковыми записями Толстого 1856–1861 годов, а также письмами обоих писателей этого времени следует признать достаточно точными комментарии, которыми П. А. Сергеенко сопровождает рассказ о первом, преимущественно петербургском, периоде их отношений: «Казалось, что Л. Толстому доставляло особенно удовольствие задеть как-нибудь Тургенева и всячески подчеркнуть свою независимость от него»; «…стоило Тургеневу громко заявить о чем-нибудь принципиальном, чтобы Л. Толстой начал доказывать противное, причем он не только не признавал в лице Тургенева какого-нибудь авторитета по спорному вопросу, но как бы с особенным упоением кромсал и топтал все, что так или иначе являлось авторитетом для Тургенева. Так, между прочим, было с Пушкиным, Шекспиром и другими писателями, к которым Л. Н. Толстой относился отрицательно, Тургенев же боготворил их»[251]. В. Шкловский объясняет поведение Толстого «неисчерпаемостью, молодостью»[252], что справедливо, ибо Толстой был, с одной стороны, на десять лет моложе Тургенева, а с другой стороны, обладал уникальным военным опытом, что, в сочетании с определенными свойствами личности и характера, давало ощущение априорной правоты. Б. Зайцев комментирует ситуацию более жестко: «В Толстом сидело и тогда зерно всеобщего разрушения и постройки всего заново. Тургенев любил культуру, искусство, всякие утонченности и “хитрости”. Толстой все это отвергал. Тургенев никогда не проповедовал и не особенно моралью интересовался. Толстой все это бурно переживал. И так как был малообразован, но безмерно самолюбив и силен, то ему доставляло наибольшее удовольствие оспаривать неоспоримое»[253]. Справедливости ради, следует сказать, что толстовское бунтарство в те давние годы не раз сменялось благодарным чувством, пониманием того значения, которое имеет для него Тургенев. Одна из дневниковых записей, сделанная во время пребывания за границей в 1857 году, содержит такое признание: «Проснулся в 8, заехал к Тургеневу. Оба раза, прощаясь с ним, я, уйдя от него, плакал о чем-то. Я его очень люблю. Он сделал и делает из меня другого человека» [Толстой, 47, с. 121].
С тех пор много воды утекло, очень многое изменилось, и теперь Толстой сам из себя делал совсем другого человека – другого и относительно себя прежнего, и относительно того, каким хотел бы видеть его Тургенев. Однако следует подчеркнуть то, что современному читателю из дня сегодняшнего не совсем понятно: в годы, о которых идет речь (1878–1880), Тургенев – уже общепризнанный литературный классик, мировая знаменитость, в то время как значимость Толстого (как и Достоевского) даже в России еще в полной мере не осознана; что же касается популярности за рубежом, то она только начинается, и в немалой степени этому способствует именно Тургенев. Иными словами, «старшинство» Тургенева сохраняется, и это чувствуется в том числе и по тому, как принимают его в Ясной Поляне члены толстовской семьи. При этом Тургенев, с одной стороны, однозначно и искренне считает Толстого гораздо более масштабным явлением в литературе, чем он сам и все остальные современники, а с другой стороны, не может не реагировать критически на те уклонения от призвания, которыми ему кажутся порывы Толстого в сторону от литературы.
Выше уже цитировалось письмо, написанное Тургеневым задолго до полного разрыва отношений, где он высказывал сожаление, что неосторожно «зацепил, потревожил» Толстого. По прошествии более чем тридцати лет формулой «“возвратные” ощущения» вновь невольно зацепил. Однако на сей раз все обошлось. «Жизнь, состарившая нас, прошла для нас недаром» [ТП, 12, кн. 1, с. 344], – писал Тургенев Толстому 14 августа 1878 года. Это ощущали оба, это чувство было сильнее «возвратных» недоразумений, и именно им определялось содержание третьего после примирения тургеневского визита в Ясную – несмотря на то, что вовлечь Толстого в Пушкинские торжества Тургеневу не удалось.
Содержание разговора на эту тему неизвестно. Как и все серьезные разговоры, он происходил без свидетелей. П. А. Сергеенко – со слов Софьи Андреевны – рассказывает, что она, отправившись на поиски запоздавших к обеду мужа и гостя, услышала в лесной избушке, где любил уединяться Толстой, «знакомые голоса горячо споривших писателей»[254], – и «достраивает» ситуацию следующим образом: «Л. Толстой отказался присутствовать на торжестве, подкрепляя свой отказ мотивами, которых Тургенев не понимал, не признавал и не мог одобрить. Старые раны зазудели. И оба писателя опять заговорили на разных языках. Но как только в дверях избушки показалась графиня, спорщики умолкли и приняли корректный вид»[255].
Здесь необходимо сделать некоторые уточнения, связанные с датировкой событий, происходивших во время визитов Тургенева в Ясную Поляну. В книге А. Зверева и В. Туниманова эпизод в избушке отнесен ко второму визиту (сентябрь 1878 года), а охотничий эпизод – к четвертому (июнь 1881 года), в общей же сложности Тургенев после примирения приезжал в Ясную Поляну пять раз. В мемуарах С. Л. Толстого зафиксированы четыре посещения: 8–9 августа 1878 года, 2–4 сентября 1878 года, 2–4 мая 1880 года, 22 августа 1881 года. С. Л. и И. Л. Толстые относят охотничий эпизод к майскому визиту 1880 года. Следует сказать, что все мемуаристы (а это в данном случае члены семьи Толстого) пишут воспоминания по прошествии многих лет, так что события, связанные с приездами Тургенева, действительно могли слиться в их памяти «в одно увлекательное праздничное представление»
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.