Тургенев в русской культуре - [66]

Шрифт
Интервал

подход – его собственному настрою больше соответствует, что – отхлестали и даже протестную подписку пытались организовать. Факты эти Достоевский действительно мог узнать от Тургенева («Он это мне сам рассказывал»), который многократно упоминает в письмах о разного рода обструкциях против него в связи с «Дымом». Например, А. И. Герцену 17 мая 1867 года Тургенев пишет: «Итак, посылаю тебе свое произведение. Сколько мне известно, оно восстановило против меня в России – людей религиозных, придворных, славянофилов и патриотов» [ТП, 6, 247]. Этому же адресату через неделю, 22 мая: «Тебе наскучил Потугин, и ты сожалеешь, что я не выкинул половину его речей. Но представь: я нахожу, что он еще не довольно говорит, – и в этом мнении утверждает меня всеобщая ярость, которую возбудило против меня это лицо» [ТП, 6, 252]. П. В. Анненкову 23 мая: «Судя по всем отзывам и письмам, меня пробирают за “Дым” не на живот, а на смерть во всех концах нашего пространного отечества. “Я оскорбил народное чувство – я лжец, клеветник – да я же не знаю вовсе России”. А мне всё это – как с гуся вода» [ТП, 6, 256]. Заметим, что обвинения Достоевского оригинальностью не отличаются, они все вписываются в этот общий хор. Но Достоевскому коллективного недовольства мало – ему хочется унижения литературного соперника, и он на нем настаивает: «Признаюсь Вам, я никак не мог представить себе, что можно так наивно и неловко выказывать все раны своего самолюбия, как Тургенев. И эти люди тщеславятся, между прочим, что они атеисты!».

«Атеизм» искусственно пристегнут к теме, по-видимому, дабы стать дополнительным фактором дискредитации Тургенева в глазах Майкова, а вот самих «ран самолюбия» и «наивного» их предъявления визитеру, судя по всему, не было и быть не могло. Это никак не вяжется ни с характером отношений Тургенева и Достоевского, ни со стилем поведения Тургенева в подобных ситуациях, ни с содержанием его эпистолярных комментариев на эту тему.

Отношения, как известно, уже давно были прохладными, что никак не располагало к простодушной откровенности и обнажению душевных ран, даже если бы таковые имелись. Ценное свидетельство о поведении Тургенева в крайне неприятной для него как писателя ситуации оставлено одним из участников «дела о плагиате» Александром Васильевичем Никитенко в дневниковой записи от 29 марта 1860 года: «Вообще надобно признаться, что мой друг Иван Александрович [Гончаров. – Г. Р.] в этой истории играл роль не очень завидную; он показал себя каким-то раздражительным, крайне необстоятельным и грубым человеком, тогда как Тургенев вообще, особенно во время этого объяснения, без сомнения для него тягостного, вел себя с большим достоинством, тактом, изяществом и какой-то особенной грацией, свойственной людям порядочным высоко образованного общества»[211]. К тому же следует заметить, что Тургенев к публичным дебатам по поводу своих произведений давно привык и относился к этому как к неизбежности. В 1876 году, в преддверии выхода романа «Новь», он пишет Я. П. Полонскому: «Никакого нет сомнения, что, если за “Отцов и детей” меня били палками, за “Новь” меня будут лупить бревнами – и точно так же с обеих сторон» [ТП, 11, с. 351].

Ну и, наконец, эпистолярные свидетельства, говорящие о том, что автор «Дыма» не только умеет держать удар, но и остается принципиальным, последовательным оппонентом своих критиков. Вот еще одна выдержка – из письма Павлу Васильевичу Анненкову, с которым Тургенев был гораздо более откровенен, чем с Достоевским:

«Мне кажется, еще никогда и никого так дружно не ругали, как меня за “Дым”. Камни летят со всех сторон»…

Здесь мы прервем цитату, чтобы привести комментарий к ней И. С. Зильберштейна, содержащийся во введении к изданию писем Тургенева и Достоевского 1928 года; именно в этом издании, в статье Зильберштейна, был впервые опубликован полный текст письма Достоевского к Майкову от 16 августа 1867 года. Итак, цитату из письма Тургенева Анненкову Зильберштейн вводит следующим образом: «Целый поток писем русских друзей его [Тургенева. – Г. Р.] с отрицательными суждениями о “Дыме”, а также резкие отзывы русской прессы об этом произведении глубоко огорчали Тургенева». Далее следует фрагмент тургеневского письма, а после него – дополнительный комментарий: «И действительно: Писемский, Тютчев, Герцен, Фет, Боткин – все в один голос твердили автору о неудаче “Дыма”. Тем более авторское самолюбие Тургенева в те месяцы было задето, что он считал “Дым” – “единственною дельной и полезной вещью, которую я написал”. – Этими фактами и определяется душевное состояние Тургенева в дни его свидания с Достоевским»[212]. В этих комментариях очевидно стремление вменить Тургеневу то самое настроение, которое описано в письме Достоевского Майкову (раны самолюбия) и таким образом подтвердить нарисованную Достоевским картину. Однако Зильберштейн из письма Тургенева привел только констатирующую часть, проигнорировав тургеневский комментарий происходящих вокруг «Дыма» событий: «…И представьте себе, что я нисколько не конфужусь: словно с гуся вода. Я, напротив, очень доволен появлению моего забитого Потугина, верующего единственно в цивилизацию европейскую, в самый разгар этого всеславянского фанданго с кастаньетками, в числе которого так потешно кувыркается Погодин» [ТП, 6, с. 258]. Налицо опять расхождение между первоисточником и ангажированным, односторонним комментарием к нему.


Рекомендуем почитать
На траверзе — Дакар

Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.


Историческое образование, наука и историки сибирской периферии в годы сталинизма

Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.


Интеллигенция в поисках идентичности. Достоевский – Толстой

Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.


Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.


Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.


Лес. Как устроена лесная экосистема

Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.