Тургенев в русской культуре - [41]
бурлящей насущными вопросами современности. «Он был всегда чрезвычайно озабочен уловлением идейного метеора текущего момента. Он постоянно стремился запечатлеть современность в ее последнем духовном изломе, отразить движение мысли, отмеченное сегодняшним числом, и формулировать последнее веяние умственной культуры, возвещающее пути и устремления завтрашнего дня»[89]. Идеологическая насыщенность и полемическая энергетика романов Тургенева нередко мешала «партийно» ориентированным современникам и потомкам считывать их нравственно-психологические, философские – глубинные – смыслы.
Гончаров создал классические образцы социально-психологического романа, его герои располагаются в четко очерченном социальном локусе между бытом и бытием, но от идеологии как инструмента многоуровневого анализа жизни и социального ее переустройства они далеки. В этом плане очень показательно то, что Ольга Ильинская, так похожая многими своими чертами на «тургеневскую девушку», от начала до конца остается в рамках быта, она и от Обломова требовала всего лишь бытовых «подвигов» во имя его собственного и их общего благополучия. А «тургеневская девушка» развернута в прямо противоположную сторону: ее избранник должен не вотчину обустроить, а родину спасти, он должен быть героем в высоком смысле этого слова и дать ей самой возможность выйти на поприще активной социальной жизни, реализовать жажду «деятельного добра». Тургенев создает идеологический роман, в котором, конечно, есть социально-психологические, нравственно-психологические аспекты, но структура тургеневского романа подчинена принципиально иным задачам, нежели те, которые решаются в романе Гончарова.
«Отчего я… такой?» – вот ключевой вопрос романа «Обломов». И роман подробнейшим образом показывает, какой Обломов и отчего он такой. «Ну, а сам господин Базаров, собственно, что такое?» – это кардинально другая постановка вопроса, направленная в сторону тайны лица, и, соответственно, другая постановка героя в романе.
Извечный ход событий, неотвратимость которого дополнительно подчеркивается временным ярким и поэтичным уклонением героя от изначально заданной траектории судьбы, – вот логика романа Гончарова, служащая тому, чтобы подробно и всесторонне предъявить и объяснить определенный человеческий тип.
Явление героя времени, который проходит проверку на состоятельность посредством различных сюжетных ситуаций испытания, – вот логика тургеневского романа.
Очевидно, что романные модификации, представленные в творчестве Тургенева и Гончарова, принадлежат принципиально разным типологическим парадигмам.
А вот со столь непохожим, на первый взгляд, романом Достоевского у романа Тургенева типологически гораздо больше общего. Более того, романы Достоевского во многом вырастают из полемики с романами Тургенева и с ним самим, о чем, в частности, пойдет речь в седьмой главе.
Здесь же остановимся на тех аспектах романной поэтики, которые позволяют, с одной стороны, объединить романы Тургенева и Достоевского в одну типологическую нишу – идеологический роман, а с другой стороны, противопоставить их друг другу в качестве различных жанровых модификаций: идеологического романа-как-жизнь (Тургенев) и идеологического романа-эксперимента (Достоевский).
§ 1
В отличие от типичных героев Гончарова, которые даны как яркие и характерные представители своей социальной группы, ключевые герои Тургенева (Рудин, Лаврецкий, Инсаров, Базаров) и Достоевского (Раскольников, Мышкин, Ставрогин, Иван Карамазов) принадлежат к числу необыкновенных, они выделены из окружающей среды не только более пристальным к ним авторским вниманием, но и совершенно иным, нежели у других персонажей, личностным потенциалом, принципиально отличной судьбой. Примечательно в этом плане то, что Тургенев даже слово «тип» применительно к Базарову трактовал противоположным привычному образом: «А Базаров все-таки еще тип, провозвестник, крупная фигура, одаренная известным обаянием, не лишенная некоторого ореола» [ТП, 10, с. 295–296], – объяснял он А. П. Философовой причину, по которой остается неудовлетворенной ее тоска по Базарову. Базаров – штучное, уникальное, неповторимое явление, типологически чрезвычайно значимое, но – не типичное, не массовидное.
Интересно, что Базаров и Раскольников в лице близких им по времени создания и авторскому замыслу Инсарова и князя Мышкина имеют своего рода «мета-двойников», что служит дополнительным основанием для проведения параллелей между художественными стратегиями Тургенева и Достоевского. Особенно если учесть не только текстуальные, но и контекстуальные моменты. Как известно, Базаров и князь Мышкин потенциально были продолжением и развитием Инсарова и Раскольникова: после выхода романа «Накануне» читатели с нетерпением ожидали появления в следующем тургеневском романе «русского Инсарова», а христоподобный князь Мышкин изначально задумывался как итог преображения преступника Раскольникова.
Однако и в том и в другом случае получилось не продолжение, а скорее опровержение: Базаров и Мышкин противостоят своим «прототипам», являются анти-Инсаровым и анти-Раскольниковым. Базарову абсолютно чужд инсаровский фанатизм; человечески, личностно он гораздо тоньше, сложнее, глубже, масштабнее «болгара» и, надо признать, намного изощреннее, искуснее его сделан как художественный образ. Гуманист Мышкин – антипод патологического человеколюбца Раскольникова, первого из «бесов» Достоевского, соблазнившегося и соблазняющего «легким» способом решения проблемы социальной справедливости. Раскольников, как и Инсаров, – мономан, фанатик. Мышкин, как и Базаров, мыслит объемно и свободно, понимает неоднозначность людей и обстоятельств, ощущает трагизм собственного существования, оба они причастны высокой трагедии.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.