Турецко-русская война 1710–1713 гг. - [123]
9 июля вражеская сила окружила и нападала на лагерь («обоз»). В ночь с 9 на 10 июля не стихал огонь, шум и крик. Когда ночь прошла, 10 июля артиллерия («армата») загремела ещё с «большей злостью». Приказ о прекращении стрельбы был отдан не скоро.
Бог не судил освободить христиан от «поганства», но время ещё покажет, кто одержит верх.
ЗА МОГИЛОЮ РЯБОЮ[1066]
Феофан Прокопович[1067]
А. Н. Курат
ГЛАВНОЕ СОБЫТИЕ ПРУТСКОГО ПОХОДА. ПЕРЕХОД ТУРЕЦКОГО ВОЙСКА В АТАКУ[1068] (ИЗВЛЕЧЕНИЕ)
7 июля по Юлианскому календарю,
18 июля по Григорианскому, суббота
18 июля, в субботу, турецкое войско, находясь на левом берегу Прута, к обеду дошло до села Багуль (Bagul), где разбило лагерь. После обеда был созван «Большой Диван», основным вопросом которого стало обсуждение русской стоянки на противоположном берегу реки, в двух-трёх километрах от турецкой позиции. Было принято решение о постройке мостов через Прут.
Пока на левом берегу велась подготовка к построению перехода, на другой берег бросилось много татарских воинов. Часть их переплыла реку на плотах. После обеда (около 3–5 часов) на правом берегу Прута оказалась часть османских и татарских сил. Однако ни одного орудия не было переправлено. Понятно, турецким всадникам не терпелось напасть на врага, так как в прежние времена награждали любого, кто принёс голову или язык неприятеля и жаждущих воздаяния было немало. Однако противоположный берег выглядел заболоченным и нападение на русских казалось сложным. Заросли камыша должны были затруднить переход коней и аскеров.
После того, как с участка, выбранного для постройки перехода, были отправлены люди для обследования берега, выяснилось, что лишь часть поймы была болотистой, остальная же часть — ровной и сухой. Аскеры на тачках затащили камни, песок, фашины и засыпали, таким образом, топкое место. Стоит отметить, что примерно тогда же перебравшиеся через реку турецкие и татарские всадники начали атаку на части генерала Януса, занявшего оборону.
Гром выстрелов на правом берегу Прута стал постепенно затихать, а через некоторое время турецким и татарским командирам стали приносить головы и языки.
Несомненно, Янус не использовал всё для того, чтобы воспрепятствовать переправе турок через реку, однако часть русских солдат пыталась сорвать постройку перехода. Согласно данным, которые приводит Ахмед, русские, пробравшись сквозь камыш, открыли стрельбу. В ответ на это Чархаджи Мехмед-паша приказал задействовать имевшиеся у него 40–50 пушек, обратив, таким образом, русских в бегство. В других источниках нет таких сведений об этом. Согласно Ахмеду, тот факт, что русские пробрались к самому берегу реки, принёс большую пользу, — так выяснилось, что на заросшем камышом берегу, нет топи. В связи с этим увеличилось число желавших перебраться на ту сторону реки, поэтому садразам разрешил всем желающим перейти реку, учитывая то, что они не позволят неприятелю помешать постройке мостов. Вайсмантель приводит, наоборот, противоположное. Он пишет, что русские не предпринимали никаких попыток воспрепятствовать наведению моста. Генерал Янус разбил свой лагерь прямо напротив садразама для того, чтобы показать, что он абсолютно не боится османских войск. После этого русскими не предпринималось никаких действий, а турки, в свою очередь, не открывали огонь по русскому авангарду. Того, что русские пробрались сквозь камыш и открыли стрельбу, не приводит ни один источник, кроме Ахмеда. Если бы Чархаджи Мехмед-паша, как пишет Ахмед, использовал свои 40–50 пушек, Вайсмантель не писал бы, что «ни разу не выстрелила ни одна пушка». Довольно сомнительно и то, что выход русских к реке сквозь камыши дал знать об отсутствии топи на правом берегу. Для разведки было бы естественнее перебросить людей на плотах и лодках. Можно сделать вывод, что данные Ахмеда не имеют под собой никаких оснований. На том берегу был замечен лишь один русский дозорный, который убежал после того, как турки открыли огонь из ружей.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.