Тумак фортуны, или Услуга за услугу - [31]

Меня они больше не трогали. Казалось бы, плюнуть на всё это надо как на досадное недоразумение, и растереть, забыть, выкинуть из башки — однако забыть-то как раз у меня и не получалось. Не мог я забыть, и всё тут. Вертелись, крутились шарики в черепке, не давали мысли тревожные покоя, не отпускало какое-то смутное беспокойство. Ведь ясно как день, что замышляют, мерзавцы, какую-то пакость, отслеживают, вынюхивают в газетке нужную им информацию — но вот какую? Четыре здоровенных бугая, да ещё при тачке, способны на многое, в том числе и на серьёзное преступление. Мог ли я допустить нечто подобное? дрыхнуть по ночам без задних ног, зная, что готовится что-то нехорошее, гнусное, а я, хоть и косвенно, причастен ко всему этому — через эту дурацкую газетку?

Не мог. Но и воспрепятствовать их преступному замыслу, даже не зная его, я тоже был не в силах. Оставалось только ждать, не спускать с них глаз и надеяться… на что? Собственно, я и сам не знал — на что. На случай, наверное.

На десятый день этот случай произошёл. Я снова топал на работу и как раз спустился вниз. Проходя мимо своего почтового ящика, который в последние дни старался обходить стороной, от греха подальше, я вдруг заметил, как из него призывно торчит газетный уголок. Я остановился, как вкопанный. Что это значит, чёрт побери? Ведь буквально четверть часа назад я собственными глазами видел, как Прыщ выходит из моего подъезда с газетой в руках! Иваныч, что ли, по ошибке в мой ящик чужую газету сунул? Я ведь никакой другой прессы не получаю, дедморозовский «МК» — единственное моё газетное чтиво.

Подкрадываюсь к ящику и осторожно тяну газету за уголок. Газета идёт легко, без труда, и вскоре вся целиком выскальзывает мне прямо в руки. Впиваюсь взглядом в название и число — и обалдеваю.

Завтрашний «Московский комсомолец»!

Ну, думаю, всё, сейчас крыша у меня точно съедет. Опять какая-то чертовщина начинается. Ведь не могут же у меня в ящике оказаться две совершенно одинаковые газеты, да притом ещё завтрашние! Или Прыщ по ошибке какую-нибудь другую газету взял? Скажем, из соседнего ящика? Ключи-то практически идентичные, почти ко всем ящикам подходят.

Не мог я не прочитать эту газету, чувствовал, кроется за всем этим что-то очень важное. Неспроста всё это, как пить дать неспроста. Хотя бы вскользь, по диагонали, но прочитать я её должен.

Так уж получилось, что Светка в тот день мотала очередной срок на своём дурацком дежурстве. А потому плюнул я на работу (ежели и опоздаю на часок, катастрофы не случится) и потопал обратно до хаты. Пролистаю, думаю, газетку в нормальных человеческих условиях, с комфортом и вдали от посторонних глаз.

Поднимаюсь в свою квартиру, запираюсь изнутри — так, на всякий пожарный, раскладываю газетку на столе и начинаю изучать. Поначалу ничего путного не нахожу и потому принимаюсь за повторный просмотр, на этот раз более въедливо и дотошно. Опять ничего. Так, обычная повседневная белиберда, кочующая из номера в номер.

И тут… Что-то с газетой стало происходить. Текст на листах начал мутнеть, бледнеть, растворяться в каком-то тумане — и вот, наконец, исчез без следа. Теперь передо мной лежали чистые, без единой буковки или закорючки, белые листы газетной бумаги. Что за чертовщина!

Однако исчезло не всё: один абзац остался. И не абзац даже, а всего лишь несколько строк из рубрики «Срочно в номер!». И не просто остался, а даже как бы весь светился изнутри, словно пытаясь привлечь моё внимание. Ну вот и всё, думаю, поехала моя крыша, и поехала капитально. Раз дело до глюков дошло, то хреново твоё дело, Василь Петрович, ой как хреново! Может, пора уже бригаду молодцов из психушки вызывать?

Пока я сокрушался по поводу моей съехавшей крыши, глаза сами собой забегали по оставшимся строкам. И вот что я там вычитал:

«Вчера в Москве, в 15.30, четырьмя неизвестными лицами было совершено дерзкое нападение на 116 отделение Сбербанка по улице Радио. Угрожая оружием, грабители похитили из банка крупную сумму денег и скрылись ещё до приезда представителей органов правопорядка».

Я ошалело пялился на эти скупые строки. В башке творился самый настоящий кавардак. Я ничего не понимал, но чувствовал, всем нутром своим чуял — есть во всём этом какой-то скрытый смысл. Постепенно, капля за каплей, в мозгу начала выстраиваться череда каких-то взаимосвязанных мыслей.

И вдруг меня словно бревном по чайнику шарахнуло. Э, нет, Василь Петрович, с крышей-то у тебя всё в норме. Не крыша твоя виновата, а дурацкие проделки Деда Мороза, этого фрукта занзибарского, будь он трижды неладен! Он, он, стервец, подсунул мне эту левую газетку.

Словом, осенило меня, нашло на меня прозрение.

Дело представилось мне следующим образом. Во-первых, ежу было понятно, что те четверо неизвестных — не кто иные, как банда Гундоса, эта свора бритоголовых ублюдков. Во-вторых, раскусив секрет газетки, эти безмозглые придури решили использовать её в своих корыстных целях (как и я, собственно, не далее месяца назад — чего уж греха таить). Задумав грабануть банк (поди, киношек американских насмотрелись, идиоты!), они, с помощью всё той же газетки, занялись вычислением нужного дня и часа, когда их гнусное преступление