Тучи идут на ветер - [33]
— Дыми, чего уж…
Дернулся у Захарки кадык на сухожилой шее. Расхлябанно сидел, а тут подобрался весь. Мял цигарку, выдавливая из нее табак.
— Нюрашка как там… в Веселом? Вести имеете?
— А чего ей поделается? Ляльку ожидает уже…
Окаменело уставился Борис на цветной девичий клубок, вертевшийся посреди хаты. Улучив момент, вышел на волю.
На масленицу довелось сойтись в стенке с самим атаманом. После обедни встал край на край. Дело обыкновенное. Сперва так, край на край, а в пылу стенки мешаются, обретают иной сплав, однородный и прочный: казаки — хохлы. Драки такие со смыслом и смаком. Бьют не таясь, не оглядываются: знают, задний подопрет.
Борис копался на базу. Слышал шум, доносившийся с плацу. Опершись на держак, ловил отдельные выкрики, но желания не испытывал ввязываться. Раззадорил Володька Мансур. Навалился на плетень, распаренный, дышал, как запаленная лошадь; под глазом свежо разливался синяк. Хлопал шапкой по стояку, дрожа от возбуждения, силком выталкивал из задохнувшегося горла слова:
— Ломят, собаки… Казарва! Чисто одолели. Бегаю вот… кликнуть кого. Сам атаман втесался до их…
Возымело действие. Редко выходил атаман в открытую. Когда еще выпадет такой случай! Кинул через весь двор вилы, перескочил плетень.
В самом деле, казаки насели крепко. Не церковная ограда из железных прутьев, хохлы подались бы ого куда… Не сбавляя хода, Борис врезался в гущину. Привычно работая плечами, ломил по бровке — казачьему передку. Глазом придерживался серой папахи с зеленым крестастым верхом; высилась она на том краю. Проломиться бы! Ага, пошло живее… Спиной ощутил подмогу: Володька Мансур с братвой. Тыл закупорен надежными кулачниками. Налег! Выткнулась веселая трегубая рожа Сидорки Калмыкова. Приложил кулак — завертелся волчком. Переступил. Загородила чья-то жердястая узкая спина в нагольном новеньком полушубке. Подставив ногу, рубанул левой. Жердястый угодил в ограду. И тут же врезали ему. Звоном отдалось в висках. Игнашка Филатов! Скалил кипенные зубы, подмигивал: каково, мол?
От повторного удара Борис увернулся. Крякнул матерый казачина сожалеючи — такой взмах зазря пропал! Но выправить промашку не удалось. Охнув, обхватил живот. В самый дых… Так зажмурки, скрюченный, выгребся Игнашка из бурлящего варева. Загребая в рот снег, тряс головой: ну и кулак у хохленка!
Пробивался Борис отчаянно. Шапку где-то затоптали. Вихры метались; не один уже синяк расцветал на бледном лице. Еще напор! Кого-то отвернул за плечи. Сунулся в прореху. Ага! Вот он, бой, вокруг атамана! Кипит, клокочет, похоже в полевом котле. Знатные хуторские кулачники той и другой сторон. Тут-то себя показать и других поглядеть.
Зеленоверхую папаху захлестнула волна из казачьих фуражек и овчинных шапок: Борис опустил кулаки. Выткнулась! Вот, дотянуться… Атаману преградил путь мельник, Володьки Мансура батько. В расхристанной дубленке с болтавшимся за спиной воротом. Хохол двужильный, завзятый кулачник.
— Погодь, атаман! Уходишь? Дай расквитаться за ворот… за крючья…
Заговорился мельник. В кулачном деле слова — помеха. Долбанул его атаман в темя, равно печатку поставил правленческую. Развесив руки, боком, боком потянул мельник к ограде, будто с карусели встал. Борис занял освободившееся место. Сузились в усмешке жесткие глаза атамана. Поводил парующей, набрякшей шеей.
— Издали пробивается сокол. И след виден… Похвально. Мы что ж… вовсе не прочь. Серебряный кину, не пожалкую, коль на ногах…
Повторил Кирсан Мельникову ошибку. Захлебнулся словом; в глазах, обжигая острой болью, вспыхнули кровавые брызги. Обеими руками прикрыл расквашенный нос.
Подогретый успехом, Борис подался всем телом. Старому волку достаточно: ухватил за загривок щенка, пригнул, правой накоротке поддел снизу…
Редко кто после встречи с Кирсаном Филатовым в стенках попадал домой своим ходом — доставляли волоком. И сколько их по хутору с выбитым глазом, искривленным носом. О зубах и помину нет.
Не на своих добирался в тот день и Борис. Притащил его до хаты Чалов. Сидели на завалинке, отдыхали. Табунщик, щурясь на рыжее полуденное солнце, успокаивал:
— Молись богу, парнища, повезло тебе… И глаза целые, и зубы. Нос трошки взбугрился, вправду. Рассосется. Пятак старинный из красной меди прикладать надо. Проверенное дело, ей-бо.
Превозмогая боль в голове, Борис достал кисет. Чалов свернул цигарку, сунул ему в рот.
— Не, сам… Дурнит.
По улице проскрипели полозьями сани с сеном. Чалов потянул рябым гнутым носом, с завистью сказал:
— Сено до чего духовитое… С бугром. Фу, дух спирает.
Выветрилась одурь. Борис представил всю беду, какая могла с ним произойти. Не довел атаман до конца — выскользнул ватник из мокрой от крови руки. К тому же удар пришелся через пальцы. Быть бы без глаз. Прощай тогда служба…
Из горьких думок вывел Чалов:
— Не скучаешь за табуном?
— Убежал бы. С батьком порешили: лето перед службой вместе.
— Надо послужить и царю-батюшке.
Чалов встал, запахнул полушубок.
— Эге, карман вовсе дорвали, сатаны… Дырка поме-не была.
— И тебе подсветили, Осип Егорович. Потрогай скулу.
— Попало…
— Кто удосужился? Не мельник?
Смущенно отвернул табунщик рябую посинелую морду.
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Над романом «Привал на Эльбе» П. Елисеев работал двенадцать лет. В основу произведения положены фронтовые и послевоенные события, участником которых являлся и автор романа.
Проза эта насквозь пародийна, но сквозь страницы прорастает что-то новое, ни на что не похожее. Действие происходит в стране, где мучаются собой люди с узнаваемыми доморощенными фамилиями, но границы этой страны надмирны. Мир Рагозина полон осязаемых деталей, битком набит запахами, реален до рези в глазах, но неузнаваем. Полный набор известных мировых сюжетов в наличии, но они прокручиваются на месте, как гайки с сорванной резьбой. Традиционные литценности рассыпаются, превращаются в труху… Это очень озорная проза.
Вернувшись домой после боевых действий в Чечне, наши офицеры и солдаты на вопрос «Как там, на войне?» больше молчат или мрачно отшучиваются, ведь война — всегда боль душевная, физическая, и сражавшиеся с регулярной дудаевской армией, ичкерийскими террористами, боевиками российские воины не хотят травмировать родных своими переживаниями. Чтобы смысл внутренней жизни и боевой работы тех, кто воевал в Чечне, стал понятнее их женам, сестрам, родителям, писатель Виталий Носков назвал свою документальнохудожественную книгу «Спецназ.
К 60-летию Вооруженных Сил СССР. Повесть об авиаторах, мужественно сражавшихся в годы Великой Отечественной войны в Заполярье. Ее автор — участник событий, военком и командир эскадрильи. В книге ярко показаны интернациональная миссия советского народа, дружба советских людей с норвежскими патриотами.
Заложник – это человек, который находится во власти преступников. Сказанное не значит, что он вообще лишен возможности бороться за благополучное разрешение той ситуации, в которой оказался. Напротив, от его поведения зависит многое. Выбор правильной линии поведения требует наличия соответствующих знаний. Таковыми должны обладать потенциальные жертвы террористических актов и захвата помещений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.