Тучи идут на ветер - [28]
— Что, сеструня моя родная… Слыхал промеж девок шепоток. А зараз Сидорка сболтнул. Морду ему заячью раскровянил. А выходит, не того бил…
Нюрка, бледнея, выпрямилась; вздувалась на оголенной шее синяя жилка, часто, часто билась.
— До Верки Мартыновой выткнула… На люди. В страму весь род наш ставишь, паскуда.
На комоде, поверх кружевной накидки, на самом виду, голубел цветастый полушалок. Не отрывая взгляда от побелевших братниных глаз, она пятилась, желая спиной прикрыть подарок. Возвратясь, вынула его из пазухи, а спрятать позабыла. Плохо слушала — одним поглощена, как бы не увидал. Получилось неловко, наглядно.
Захарка изумленно округлил рот — угадал.
— При — из… Эва! Далеко у вас зашло. Случаем сватов хохол не сулился заслать, а?
Закатился дурным смехом; наливаясь кровью, крутил всклоченной башкой, точно бык, силившийся вывернуться из ярма. Расстегнул стоячий ворот зеленой репсовой рубахи, прокашлявшись, пригрозил:
— Гляди, Нюрка… Доложу бате.
В кулачок сжалось девичье сердечко. Вот кликнут, вот выставят за обеденным столом. Все праздники прошли в мучительных ожиданиях. Но угрозу Захарка не исполнил — видать, задумал что-то свое…
В поле, на косовице, на току забывалась. За все лето видалась с Борисом раз, на троицу. Прибегал из-за Хо-мутца поздним вечером. Встретились за садами; гуляли до кочетов вокруг кладбища. Ускакал на зимник; ни домой не заворачивал, ни на улицу. Потому Захарка и проглядел ту свиданку.
Всполошилась Нюрка на днях. В прошлое воскресенье опять являлся Борис. Постояли на своем месте, за садами, самую малость. Он даже не приласкал. Угрюмо глядел на закатную полоску, дергал за повод и без того смирно стоявшего конька, отсекал плетью макушки чернобыла. Рубанул сплеча, будто шашкой:
— На покрова жди… Сватов пришлю.
Вскочил в седло и пропал в ночи.
Ноги подкосились у казачки. Глотая слезы, натыкаясь на ветки, дотащилась до сеновала. Загибая пальцы, со страхом считала дни…
Густо намыливал Кирсан Филатов помазком брудас-тый подбородок. Оттянув кожу, проделал в пене красную стежку. Чертыхаясь, долго наводил о ремень, пристегнутый к железной спинке кровати, лезвие щербатой бритвы с деревянной колодочкой. Дышал на потускневшую сталь, опять шмурыгал по ремню. Кое-как, оставляя огрехи, выскреб в болючих местах; на щеках и подбородке пошло глаже.
Тупая бритва даже не ломала доброе настроение атаману. Уложен в прикладок последний навильник духовитого бугрового сена; сезонных батраков рассчитал честь в честь; сполна получил за аренду земли. Теперь и погулять можно, понежиться в пуховиках…
В курене тихо, безлюдно. За стеной, в боковушке дочери, стучат ходики. Кирсан знал, бабы, отстряпавшись до света, ушли на молебен; старшие с вечера укатили в Торговую на базар. Два короба набили мукой-нолевкой, салом, постным маслом и кружками говяжьего жира. Наказывал привезти помимо всего прочего шорных да скобяных поделок. За сынов опаска не брала — знают цену копейке, дуром не изведут. Сноха младшая, Игнашкина, увязалась за казаками; этой мало клал веры — бабенка зубоскалистая, ни пятерика в голове, одни наряды. Но там Гараська, старшой, не дюже раскошелится.
Год выпал щедрый, дородный. Одной кубанки-пшеницы засыпали на два закрома больше против летошнего; удались и сена. Заливные по Манычу даже не тревожили, оставили в скирдах; весна на них придет — потянут длинные целковые. Сами обойдутся бугровым, майским; свезли его на сеновал. Удачно до дождей управились и с озимыми. Подпер изнутри большим пальцем щеку, вычищал из морщин серую щетину.
Стоял Кирсан перед зеркалом в горнице. В праздничных шароварах, белых шерстяных носках и в исподней сорочке. Готовился к поездке — оттого и в церковь не пошел — в хутор Веселый. Уговориться с Веселовским атаманом Можаровым о совместном ремонте мостков и переездов на степных балках к весеннему паводку и еще кое о чем по мелочи. Признаться, не с охотой туда правится. У атамана сын; на погляд здоровый казачина, а умом не весь дома. Не то чтобы круглый дурак — полудурок. Забраковали прошлую осень на службу; блукает по улицам с детворой в пояс себе ростом, собак гоняет. Как-то встретились они у станичного; подсел к нему сам Можаров и издали повел разговор о сыне. Явно щупал почву породичаться. По полку знал Можарова — пройдоха и мот. О таких в народе говорят: этот, мол, не только сына-полудурка, топор женит. Еще какую отхватит невестку, с приданым. Потому и не хотелось Кирсану нарываться в такой день к полчанину. Чего поделаешь, ехать надо, дело общественное, мосты-то. О дочке отмолчится. Припрет — выскажет без утайки все, что знает о его сыне. «А ежели не поехать, а? Не проломятся на седня и мостки те клятые. Уж завтра обыденкой смотаюсь, — окончательно передумал он. — Надо кликнуть Захарку… Отставил бы тачанку. Пущай парень бежит на улицу».
По веранде — топот. С гулом хлопнула чуланная дверь, комнатная… Захарка! Лица нет. Распятые глаза побелели… Выпалил, как из ружья:
— Макей вон, Думенко… Хохол! В калитку зараз…
Крепок на нервы атаман; повидал на своем веку немало такого, от чего глаза вылазят луковицей, шапка шевелится на чубатой голове, а тут оробел. Впору оскабливал родинку на тяжелом подбородке. Дрогнула наторенная в рубке рука — поддел. Учуял знакомый сладковатый запах.
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.