Тщета: Собрание стихотворений - [46]

Куда как мило повстречать

Аленушку из доброй сказки.

Ловка, заботлива, щедра,

Она – что вечер – холит братца,

А он-то норовит убраться –

Что день – с сестрицына двора.

В лесу кузнечиком стрекочет

Весь день-деньской, да напролет.

А там – то леший обойдет,

А то – русалка защекочет.

Заголосит, попав в беду,

– Ау, Аленушка-сестрица,

Что мне покушать, как помыться?

Домой дороги не найду! —

Верна, как ниточка иголке,

Она дорожкою прямой

За ним – и мчит его домой,

Что духу есть, на сером волке.

А дома стол бисеровой

Уставит сластью: — Пей да кушай!

Вдругорядь знай – сестрицу слушай,

Не то простишься с головой. –

Блюдет хозяин-знахарь, чтоб

Засов собачка сторожила,

И кошечка мышей ловила,

И деткам худа не было б.

Пошепчет, счастью не завистник,

Над ними вещий заговор:

– Цвети, viola tricolor [9],

Будь сам-четверт вовек трилистник. –

Так вот, Аленушка, мой свет,

Плутая на зайчиных стежках,

Вы и к моей на курьих ножках

Избушке протопчите след,

И заходите спозаранку,

И погостите допоздна.

Яга не страшная, она

Перевернется на изнанку

И подобреет. Скажет в бровь

Медведю: – Миш, не будь растяпой,

Погладь-ка плюшевою лапой

Их на совет да на любовь. —

Сову-заботу сгонит: – брысь! –

Велит Аленушке: – не бойся,

Судьбиной-счастьицем умойся,

Таланом-долею утрись. –

Ох, примете ли Вы без спора

Поля исчерканных страниц,

Догадки сущих небылиц

Или домашнего фольклора?

1.II.1936

ЗА ТО, ЧТО В НЕЙ

А. Ахм-ой

За то, что – вот качнется в клетке комнат,

Прильнет к решетке стен –

И кажется, стоит наш утлый дом над

Прибоем гулких пен.

За то, что вся прозрачность, вся бездонность,

Вся небосклона синь –

В ней, через всю неверность, всю влюбленность

Волны, приливной вхлынь.

За то, что в ней безжалостность и нежность

В алмазной призме, и

Слились в нечеловеческую смежность

Голубки и змеи,

За то вот, что над ней, восстав из рани

Времен, прошла гроза,

Не ослепив, смертельно не изранив

Прозрачные глаза.

За то, что вновь – и непрестанно внове –

При взлете этих рук

Заслышим мы в своем биеньи крови

Иного сердца стук.

И новым сердцем, вещим и смиренным,

Поймем, что с нами – та,

Кем пленены, нерасторжимым пленом,

И песнь, и красота.

За красоты поющее сиянье,

За песни светопад –

Как не отдать последнее дыханье

И свой последний взгляд

Вот этим раковинкам розоватым

На зыблемых перстах,

Заброшенным – каких морей раскатом? —

В наш побережный прах!

17.II.1936

ОН И Я (Sonetto di proposta)

Сергею Васильевичу Шервинскому

Он коллекционирует картины,

Я коллекционирую людей.

Весь мой расходец – серебро речей,

Его, увы! банкноты и цехины.

Но угостит порою горче хины

Обоих нас лукавый Асмодей, –

Под видом антиквара – о, злодей! –

Ввернет ему холстовые руины,

Шепча: – бери же, подлинный Рембрандтец! –

А дома – полужив, покинув Ост-

Индею, спустится из рамы Иост.

Мне ж, обернувшись другом, аграмантец

Хитона славы сунет бес и в пост,

И вот – в ладонь вонзится скорпий хвост.

20.II.1936

НАЯВУ

А. Ахм.

Это правда? – пригласили на дом –

Муза снизошла

и присела у чайного стола

с нами рядом?

Диадему, снятую при входе,

можно примерять

нам, и стоя пред зеркальцем, вздыхать:

не по моде?!

В милых пустяках и пестрых шутках

впрямь часы бегут

так, что их лишь всего четыре тут

в целых сутках?

Нет, не Муза к нам спустилась долу –

это мы взошли

видеть утаенную от земли

Музы столу.

И в светлицах дивных – небо свод им

в пламени зари –

дерзкие и робкие дикари –

колобродим.

Подивимся лире: что такое? –

тронем струны те,

и они, дремавшие в немоте

и в покое…

Но нельзя об этом. Тише, тише, –

мы домой идем,

присмиревши, на цыпочках, тайком,

только слыша,

как поет – в Москве иль в Трапезунде –

сердца мира кровь,

что сегодня в нем расцвела любовь –

Rosa mundi [10].

5.VII.1936

«Долетевший с вами горный ветер…»

Клоде Арх.

Долетевший с вами горный ветер

Мне донес подводный звон винеты,

Милой жизни легкое дыханье,

Взгляд любимых, чьи сомкнуты веки.

Отнесите им вы строчки эти,

С ними – все мольбы и все обеты,

И мое единое желанье:

К ним вернуться, и уже навеки.

19.VII.1936.Старки

«Еще вот здесь, пока у нас…»

А. Ахм.

Еще вот здесь, пока у нас,

Совсем близка, почти доступна,

Но миг – и скроется из глаз,

Неумолима, неподкупна.

А мы вздохнем (о, вздох Пьеро

Вслед горлинке – Киприды птице!)

И оброненное перо

Укроем в сердце, как в божнице.

24.VII.1936

С. В. ШЕРВИНСКОМУ [11]

Кто был недаром именован

Шеллинским в прошлый месяц май,

Когда, застигнут невзначай

И к нашей тачке пришнурован,

Стал невпопад ошеллимован –

Пусть за грехи, да через край.

Но если нам в ту бочку дегтя

Хоть ложка меду натекла –

То Ваши дивные дела:

Влит зуд редакторского когтя

В лит-труд со-авторского локтя

И четверть Шеллия – цела.

28.IV.1937

ИНЫЕ (А. Кочеткову) [12]

Во многих смертных формах я искал

Того кумира тень, о ком мечтал.

Шелли

А те, кому ты был кумиром сам,

Кто вслед твоим стихам, твоим глазам,

Как мотыльки, летели, шли, влеклись,

Притягивались, падали – и жглись, –

О тех, об опаленных, об иных,

Ты помнишь ли, забывчивый, о них?

В свои тиски зажмет тебя тоска? —

Знай, то иной сожженная рука.

Не взвидят бела дня твои глаза? –

Знай, то иной горючая слеза.

Затянет пеплом сердца боль и кровь? —

Знай, то иной сгоревшая любовь.

Но если песней хлынет немота, –

Знай, то иной, обугленной, уста.

И если зашумит, как море, стих