Тщета: Собрание стихотворений - [48]

Легенда созданная раз.

Вчерашней имениннице

Антонине Бёме

Пришлось нам править ваши именины

В день преподобной — но не Антонины.

Ах, перепутал чей-то дух лукавый

Все имена, календари и нравы.

Но ловим мы почтить предлог удобный

День бесподобной — хоть не преподобной,

И верим твердо, что ваш ангел нежный,

Хотя и ложный, примется прилежней

И неусыпней (или непробудней)

Блюсти все ваши прихоти и плутни

И ниспошлет вам, но не что попало —

Не обожателей: и так не мало,

Не реквизиторов: и так их много,

Но пусть, о пусть вкруг вашего чертога

Со всех сторон, куда ни глянет око,

Кипят моря божественного мокка,

Стоят пирожных горные громады,

И винной негой плещут водопады.

Ведь радость в жизни горестной и пленной

Всегда была минутной и блаженной,

И хмель ее, чем горче, тем любезней —

В вине он, в поцелуе или в песне.

О, в этой жизни горестной и жуткой

Умейте жить, умейте жить минуткой.

11.IV.1921

«Сказаны все слова…»

Антонине Бёме

Сказаны все слова,

И все позабылись.

Я вот — едва жива,

Вы — отдалились.

Что же? не все ли равно,

Что изувечено,

Если не два, но одно

Ныне и вечно?

«Вам привет плетя узорно-чинный…»

Антонине Бёме

Вам привет плетя узорно-чинный,

С кем сравню, кому Вас уподоблю?

Белому ли цветику жасмина?

Ягоде ли синей — гонобоблю?

Меж цветов Вы — голубая роза,

А меж ягод — белая малина;

Меж стихов — ритмическая проза,

Между женщинами — Антонина.

Вся Вы — смесь подобранных контрастов,

Ваша жизнь — ряд противоречий,

Над мечтой у Вас — безумье власти,

А рассудком каждый шаг отмечен.

Знали вы, куда идти в туманах

Непроглядной безудержной страсти,

Верная до мелочи в обманах,

Любящая чутко — в безучастьи.

Направляясь прямо к двери ада,

Вы и в рай, конечно, попадете:

Верно уклонившись там, где надо,

Правильно сойдя на повороте.

Я ж, любуясь Вами после смерти,

Как при жизни Вами любовалась,

Поспешу и на тот свет, поверьте, —

Чтоб и там Вас встретить мадригалом.

28.VI.1924.

АНТОНИНЕ БЁМЕ

За много лет сегодня первый раз,

что у меня нет темных роз для Вас.

Вы знаете, ведь это потому,

что хлеба нынче тоже нет в дому,

что больше нет — преданной руки,

для Вас опустошавшей цветники,

а для меня хранившей хлеб и соль,

себе оставив только труд и боль.

И вот нам — полынь земных полей,

а розы неба — Ей, все розы — Ей.

Но, может быть, сквозь прорезь этих строк

Она и Вам бросает лепесток.

23.VI.1931

Милочке Беридзе. Надпись к портрету. (если б он у меня был)

Склонясь над книгою ученой,

Как будто вправду занята —

А лук и стрелы Купидона

Таятся в складочках у рта.

И губ ея разрез карминный

И в тоненькой руке перо —

Напомнят грешный и невинный

Век мадригала и Дидро.

Но "флейте нежного Вафилла"

Не всех дано очаровать;

И не Людмилой — Поэтмилой

Ее хотелось бы назвать.

«С нежностью нагнусь я над мешком…»

Кате Юрченко

С нежностью нагнусь я над мешком —

простеньким, пустым, бумажным.

Был он полон золотым зерном,

на простые деньги не продажным…

Редкому — на золото цена.

Редкая моя находка —

россыпь, да не денег, не зерна —

Сердца — золотого самородка.

И храню я бережно пустой

сверточек бумажный —

память о привязанности той —

и не покупной, и не продажной.

15.I.1934

МИХАИЛ ЛЕОНОВИЧ ГАСПАРОВ О ВЕРЕ МЕРКУРЬЕВОЙ

ВЕРА МЕРКУРЬЕВА (1876-1943). Стихи и жизнь [13]

Бабушка русской поэзии (Автопортрет)

Полуседая и полуслепая,

Полунемая и полуглухая,

Вид — полоумной или полусонной,

Не говорит — мурлычет монотонно,

Но — улыбается, в елее тая.

Свой бубен переладив на псалмодий,

Она пешком на богомолье ходит

И Зубовскую пустынь посещает,

Но – если церковь цирком называет,

То это бес ее на грех наводит.

Кто от нее ль изыдет, к ней ли внидет —

Всех недослышит или недовидит,

Но — рада всякой одури и дури, —

Она со всеми благолепно курит

И почему-то — ладан ненавидит.

Ей весело цензуры сбросить пояс,

Ей вольного стиха по санкам полоз,

Она легко рифмует плюс и полюс,

Но — все ее не, но и без и полу –

Ненужная бесплодная бесполость.

Это стихотворение было написано Верой Александровной Меркурьевой 18 июня 1918 года в Москве. Что такое «Зубовская пустынь» и «церковь цирком называет», почему жизнелюбивый бубен оборачивается покаянным псалмодием, и наоборот, – мы увидим чуть дальше. «Бабушкой» она себя зовет не как прародительницу кого-то или чего-то – избави Боже! – а наоборот, в знак старости и бесплодия. А ей было неполных 42 года, и только что в московском альманахе «Весенний салон поэтов» (изд-во «Зерна», составители И. Эренбург и М. Цетлин-Амари) появились первые ее напечатанные стихи. Альманах в принципе состоял из перепечаток, но для неведомой дебютантки было сделано исключение. Стихи назывались «Души неживых вещей» и на фоне других произведений сборника выделялись необычными интонациями достаточно заметно. <…> Мелькнув в этом бурном году, имя Веры Меркурьевой исчезает из литературы. Потом будет еще одна альманашная подборка в провинциальном сборнике 1926, два-три разрозненных стихотворения в случайных изданиях, и всё. За всю жизнь в печати появилось чуть более полутора десятков ее стихотворений. Даже специалистам-филологам ее имя ничего не говорит. «А может, лучшая победа / Над временем и тяготеньем –/ Пройти, чтоб не оставить следа, / Пройти, чтоб не оставить тени…» – написала однажды Цветаева. Именно так прошла по русской поэзии Вера Меркурьева. Эту бездольность она выбрала себе сама, смолоду отказавшись бороться за свою судьбу. – а судьба в ее веке была сурова. <…>