Тщета: Собрание стихотворений - [29]

на олютелой, глухой, как мороз, земле.

Из-под ресниц взгляд, голос, от дрожи шаткий,

скажут ли онемелому сердцу: оттай –

мало нам, мало – жизнь всю без остатка,

мало этого, мало – смех, песни отдай.

Станешь худым, бледный, станешь седым, тихий,

встанешь – изнеможен, ляжешь – как в белый гроб.

Нет в мире руки – у любви, у волчихи,

у ненасытной, добычу исторгнуть чтоб.

6.XII.1931

3. «Под вечер солнце холодней»

И долго нежная заноза

Шипов любви не отдает.

Вячеслав Иванов

Под вечер солнце холодней,

К закату глуше дышит роза,

Лишь та любовная заноза

Язвит больней на склоне дней.

Рокочет гром, гремит обвал

Там, над моей глубокой шахтой.

Я только слышу тихий шаг твой –

Морских глубин лавинный вал.

Слепа бесшумная тоска

Ко всем огням земного шара.

Я только вижу тень загара

На нежной коже у виска.

Не откреститься у икон,

Не отмолиться за обедней.

Знать, нежный шип любви последней

Анчара соком напоен.

13.VI.1922

4. «Все-то романические нити…»

Все-то романические нити

Налицо, мне сердце сетью кроя:

И уклон наперерез событий,

И герой космического строя,

И влюбленность – стрелки устремленье

К полюсу, упрямая загадка –

И страданье – от несовпаденья

Зримого и мнимого порядка,

И борьба – хоть отбавляй, довольно –

Между мной-собой, другим-собой, ах, –

Как томится сердце, безглагольно,

Беспредметно, в частых перебоях.

Только нет в колоде карт фатальных

Дамы Пик, моей зловещей масти.

Нет ее – безжалостныя Тайны,

Нет ее – владетельный Страсти.

Водоем – но без воды стеклинок,

Полночь, но безлунна и беззвездна,

Пышный пир торжественных поминок,

А по чьей-то по душе – безвестно.

Оттого и вся я так обманно

У причуд во власти, у пристрастий,

Что не сшиты моего романа

По листам разрозненные части.

Будет ночь: войдет она и станет –

Дама Пик, владетельная Карта –

И в лицо мне древняя заглянет

Родина моя – Ариаварта –

Там, где в смерти неотступной дружен

Со змеиным жалом зверя коготь,

Там, где жены за убитым мужем

Уходили огненной дорогой.

Эго я – молитва богомольца

И проклятье преисподней раю.

Эго я свои сжимаю кольца,

Нежно обвиваю – убиваю.

Кто-то ляжет жертвой тяжеб давних

Даме Пик, владетельнице прочих?

Первый встречный паренек-забавник,

Первый встречный ласковый молодчик.

Усмехнется милый в смертном лязге,

Беспощадной нежности уликой.

И пойдем – трагические маски –

Вместе мы на суд Любви великой,

Там узнать, что душная пещера,

Где зарыты Дамой Пик мы двое –

Только рама узкого размера

Для романа мирового строя.

3.IV.1918

ЛУЧИНКА

1. «Лучинка, щепочка белая…»

Лучинка, щепочка белая,

Занозистая, бескорая!

Вы, рученьки неумелые,

Лучину щипать не спорые.

Ножом-колуном по дереву,

Железным я по смолистому.

Раздайся, древное черево,

Ты брызни седыми искрами,

Зажгись, задымись угарами,

Лучинка, с конца обуглена.

Займись, моя песня ярая –

Надрубленная –

Разлейся хохотом-рокотом,

Огнями сверкни потешными –

И прочь пропади ты пропадом,

Как щепка, дотла истлевшая.

Лучинка сухая, дымная,

С огнем да с железом дружная.

Ты песня глухая, зимняя,

Безумью ряжена-сужена.

11.XI.1918

2. «Лиходей не спит, ворожит…»

Лиходей не спит, ворожит,

Привораживает,

До мозга костей людей леденит,

Промораживает.

По спине бежит холодок

Зыбью-дрожинами.

Зябко кутает дырявый платок

Плечи съеженные.

Чародей манит у крыльца

Под окошечками:

– Выдь на улицу, разгорись с лица,

Стань хорошенькая. –

Про себя с немилым бранюсь,

Перебраниваюсь,

За печуркой от него хоронюсь,

Ухораниваюсь.

– Поклонюсь тебе, сударка,

Подарочками:

Снеговой парчой, хрусталями льда –

Чем не парочка мы? –

Протопить бы печь. Всю свело –

А ни поленышка.

– Поживи со мной. У меня тепло

Как за всенощною. –

Старый поп нараспев канон

Проговаривает.

Так и клонится сон в земной поклон,

И размаривает.

Кто стучит у святых дверей?

Кто на паперти там?

– Отвори скорей, я озяб, согрей.

Что ты взаперти-то? –

Ах, не в церкви, в лесу жарой

Убаюкивает.

Дроворуб по дереву топором

В лад постукивает.

– Что ты спишь? Отвори скорей,

Я под вьюжинами. –

Мои руки жмут засов у дверей,

Мои стуженые.

Седокудрый, с вязанки щеп

Лед оттопывает.

– Ты с морозу иль со сна ослепла?

Сокол около. –

Юн – не стар, златоус – не сед,

В шубе окоротень,

Лиходей стоит, молодой сосед –

Или оборотень?

И тепло двоим у огня,

И не в памяти мы.

Чародей отогрел, занес меня

Искр заметями.

9.XII.1921

3. «На рынке на Смоленском…»

На рынке на Смоленском

Пройдуся по рядам,

Купилам деревенским

Недорого продам.

А ну, поройся в хламе:

Для парня-простеца

Есть цепь с часами – память

Покойника-отца.

А ну, потешь сердечко:

Для сватанных невест

Есть братнее колечко,

Есть материнский крест.

Отдам ни за полушку,

Для легкия руки,

Из-под голов подушку,

С ноги да башмачки.

А ну, глаза приблизи:

Иконка хоть куда.

А вот – спаситель в ризе,

А вот – кому продам?

Не надобно. Нет дела

До нас ни здесь, ни там.

А вот – живое тело,

А вот – кому продам?

На нас не смотрят с неба,

Давай, что ни на есть:

Одну горбушку хлеба

За всю девичью честь.

Пойду с пустой сумою

Я с рынка налегке.

А стыд – а стыд омою

По глубь в Москва-реке.

1926

4. «Хлеба нет – зато жасмин цветет…»

Хлеба нет – зато жасмин цветет.

Хлеба нет – зато раскрылись розы.

О, клянусь, от сердца – не для позы –

Я скажу: пускай еще сожмет

Волчья хватка лютой нищеты,

Обрывая нити жизни хилой –

Если и над грешною могилой