Трудная весна - [14]
Во время разговора Павел Сергеевич вспомнил о Кате и Викторе, попросил:
— Останови.
Николай послушался, остановил машину, и они оба вышли проведать тех, что были в кузове.
— Живы? — окликнул их Павел Сергеевич, заходя сбоку.
Оказалось, что они не только живы, но и, судя по их влюбленным, сияющим лицам, совершенно счастливы. Снова ровно и сильно работал мотор. Машина неслась, закручивая пушистый снежок. Николай с привычной настороженностью всматривался в бегущую навстречу дорогу, говорил:
— Помню, мы тогда обижались на вас. Больно строго вы с оценками. А теперь понял — справедливо.
Слышать это Павлу Сергеевичу было лестно, и потому он перевел беседу на другое:
— Как заработок?
— До полутора тысяч выгоняю, — с удовольствием отвечал Николай.
— Молодец. Только не «выгоняю», а «зарабатываю».
Оба добродушно засмеялись.
Березки мчались навстречу белыми взлетающими птицами. Руки Николая уверенно лежали на руле. Мелькнул крутой, сумрачный сверток в бор, к таежной деревеньке Добринке. Забухали глухие удары ладоней о крышу кабины. Николай остановил машину.
Паренек молодцевато спрыгнул на землю, девушка полезла через борт, неловко прижимая клетчатую юбку к коленям. Паренек легонько подхватил девушку на руки, бережно опустил на землю. Весело взглянул на Павла Сергеевича и Пенькова.
— Теперь мы почти дома.
Это «почти» было километров пятнадцать глухой тайги. Но что им — и не заметят, как пройдут.
— Ну что ж, счастливо, — кивнул Павел Сергеевич.
Сколько в его жизни было таких путевых расставаний! Вот еще одно, и от него останется в душе светлый след. Он уже поднял руку к шляпе, как случилось нечто непоправимое: небрежной, ленивой походкой Пеньков приблизился к Виктору. Тот понял — подал ему деньги. Пеньков взял, похрустел деньгами в пальцах, нарочито помедлил, неестественно беззаботно бросил с улыбкой:
— Вроде бы маловато…
Павел Сергеевич поежился, как от внезапного озноба. Паренек пунцово покраснел, а девушка торопливо принялась расстегивать пуговицы плюшевой жакетки, достала из внутреннего кармана еще бумажку. Протянула издалека, словно через канаву.
Ничто как будто не изменилось вокруг: так же, как несколько секунд назад, тускло голубело небо, так же дремотно молчал лес, так же где-то совсем рядом настойчиво и ритмично стучал дятел. Но то светлое, счастливое, что соединяло Пенькова с Павлом Сергеевичем и его попутчиками, угасло. Словно оборвался какой-то незримый, но самый важный проводок.
Попрощались Виктор и Катя невесело, смущенно взялись за руки. Николай смотрел им вслед, все еще фальшиво улыбаясь.
— Студенты. На праздники спешат.
Павел Сергеевич испытывал в эту минуту такую сильную душевную боль, что ему стоило огромного усилия, чтобы не выказать ее.
— Получи и с меня, — сказал он негромко и сухо.
Пеньков с недоумением взглянул на бумажку, которую старик держал за уголок.
— Это зачем же?
— Дальше пойду пешком.
Лицо Пенькова помрачнело.
— Так разве нам не по дороге?
— Нет, не по дороге, — холодно, как незнакомому, ответил старик. — Получи…
— Что ж, вы думаете, я без денег не могу? — обиженно отстранился Пеньков.
— Видно, не можешь. — Павел Сергеевич жестко усмехнулся. — Теперь ясно, почему до полутора тысяч выгоняешь.
Пеньков не ответил. Они стояли один против другого с тягостным ощущением разрыва. Павел Сергеевич вздохнул, положил деньги на капот машины, взял из кабины свои вещи и не прощаясь, пошел. Чувствуя все ту же душевную боль, думал: «Был Колюшка — нескладный, не очень способный, но и не глупый. В шестом классе не давалась ему геометрия, да еще на беду свою увлекся лыжами и охотой на зайцев. Из-за этого едва не остался на второй год. Не нравилось ему учиться. Частенько, сказавшись больным, убегал из школы к гаражу, вертелся подле шоферов, присматривался к моторам. Мечтал стать танкистом, как погибший отец. И вдруг едва не лишился глаз — смастерил самодельное ружье, набил ствол порохом и отправился стрелять зайцев. Из леса его привезли с раздутым окровавленным лицом. На всю жизнь остались на коже синие метины. Книги Колюшка читал неохотно, подолгу разглядывал картинки, но любил работать и на общешкольные дела откликался всей душой. Любил петь в хору „Смело, товарищи, в ногу“ и, задыхаясь от волнения, рассказывал свою коротенькую биографию, когда его принимали в комсомол. А теперь? Как дошел он до этого?»
Павел Сергеевич шагал тяжело, напрягая слабые ноги, чувствуя, как сердце в груди становится все больше и больше, задевает о что-то жесткое. Скоро ему не поместиться в грудной клетке.
А Николай, сидя на подножке машины, думал о нем: «Старый стал, а характер все тот же. Ну и пусть. Ему же хуже. Подумаешь важность — деньги. Все берут».
Он знал, что берут далеко по все, по ему не хотелось сейчас об этом помнить. То, что сказал Павел Сергеевич о полутора тысячах, было неверно и потому особенно обидно. Деньги эти Николай зарабатывал честно и нелегко. Зарабатывал и отдавал жене для семьи, а «левые» деньги кто считает? Они текут, как вода, между пальцев. Пришли — и уже нет их…
Николай смотрел на дорогу. Сутулая фигура Павла Сергеевича становилась все меньше, тусклее. Скоро она совсем скрылась.
В центре повести Леонида Гартунга «Порог» — молодая учительница Тоня Найденова, начинающая свою трудовую жизнь в сибирском селе.
В книгу пошли повесть «На исходе зимы» и рассказы: «Как я был дефективным», «„Бесприданница“» и «Свидание».
Опубликовано в краеведческом альманахе «Томская старина» № 2 (4) 1992 г.
Член Союза писателей СССР Леонид Гартунг много лет проработал учителем в средней школе. Герои его произведений — представители сельской интеллигенции (учителя, врачи, работники библиотек) и школьники. Автора глубоко волнуют вопросы морали, педагогической этики, проблемы народного образования и просвещения.
Повесть о военном детстве сибирского мальчика, о сложных трагических взаимоотношениях взрослых, окружавших героя повести.
В центре повести Леонида Гартунга «Зори не гаснут» — молодой врач Виктор Вересов, начинающий свою трудовую жизнь в сибирском селе. Автор показывает, как в острой борьбе с темными силами деревни, с людьми — носителями косности и невежества, растет и мужает врач-общественник. В этой борьбе он находит поддержку у своих новых друзей — передовых людей села — коммунистов и комсомольцев.В повести, построенной на острых личных и общественных конфликтах, немало драматических сцен.На глубоком раскрытии судеб основных героев повести автор показывает трагическую обреченность тех, кто исповедует философию «жизни только для себя».
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
Жизнь в стране 404 всё больше становится похожей на сюрреалистический кошмар. Марго, неравнодушная активная женщина, наблюдает, как по разным причинам уезжают из страны её родственники и друзья, и пытается найти в прошлом истоки и причины сегодняшних событий. Калейдоскоп наблюдений превратился в этот сборник рассказов, в каждом из которых — целая жизнь.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.