Тропик Динозавра - [31]

По нашим расчетам, динозавр имел не менее пяти метров в длину вместе с задней частью туловища и хвостом, которые, к сожалению, не сохранились. Это была взрослая особь с развитой способностью обороняться от хищников, наверняка имевшая на своем счету множество успешно отбитых атак. Однако молодые панцирные динозавры, которые еще не достигли таких размеров и такой толщины панциря, часто становились жертвами тарбозавров. Ведь взрослый тарбозавр, самый крупный сухопутный хищник, достигал четырнадцати метров в длину, а голову мог поднять на шесть метров над землей! Он передвигался в полупрямой положении на мощных задних ногах, тогда как его передние конечности были маленькими и слабыми. Судя по скелетам тарбозавров, которые мы нашли до этого в котловине, они представляли собой значительную угрозу для травоядных.

Черен «панцирного» был слегка сдвинут по отношению к остальному скелету, и его ничего не стоило отделить. Удалив песчаник между черепом и первым кольцом панциря, мы вынули два шейных позвонка, и теперь стало возможным обить череп досками, сделав ящик, и залить его гипсом. Затем этот монолит весом в полтонны предстояло спустить со скалы. Тем временем мы составили документацию в фотографиях и рисунках освобожденного от породы скелета и опять начали готовиться к выезду в Хэрмин-Цав.

Вечером в лагере занимались «борьбой». Темнота наступила рано — полевая работа стала невозможной. И вот при свете костра Пэрлэ боролся с Самбу, а потом мы с ними. Победа в этих состязаниях доставалась им довольно легко, так как каждый монгол с раннего детства тренировался в различных приемах этой борьбы.

Я мало знаю зрелищ столь же впечатляющих, как состязания по борьбе, которые я видел на стадионе в Далан-Дзадгаде в 1963 году в день национального праздника. Под клубящимися сине-фиолетовыми тучами стояли на ветру широкоплечие с выпуклыми животами борцы, широко расставив кривоватые ноги, похожие на столбы, согнувшиеся под тяжестью тел Ветер трепал за их спинами розовые шлейфы одежд, блестела натянувшаяся на мускулах кожа, смазанная маслом. Стадион гремел, когда сходились в схватке пары, раздавались глухие стоны, грохали тяжелые сапоги с загнутыми кверху носками.

8

Утром одиннадцатого июня, в пятницу, я отснял на пленку работы по выемке «панцирного», а в десять тридцать сел в «стар», где меня ждали Зофья, Анджей, Ендрек, Пэрлэ и Эдвард. Мы во второй раз отправились и Хэрмин-Цав. Однако теперь не стали въезжать в лабиринт выщербленных в скалах сайров, а кружили вокруг плоскогорья, ведя поиски у откосов с южной стороны.

Здесь мне пришлось быть свидетелем находки одного из самых диковинных черепов Гоби. За несколько дней до этого нам попались голова-шлем, или голова-таран, пахицефалозавра, клювы и воротники протоцератопсов, по на этот раз перед нами предстала голова — щипцы для орехов. Мы копошились среди каменных россыпей и услышали возглас Ендрека: «Вот так чудо!», который в мгновение ока собрал нас вокруг него.

Он держал в руке череп, половину которого составляли беззубые челюсти. Когда я рассмотрел их получше, то пришел к выводу, что они, пожалуй, больше напоминают чудовищный газовый ключ для захвата труб. Никто из нас не сомневался, что этот челюстной аппарат приспособлен для раздавливания. Кроме того, животное обладало острым зрением, о чем свидетельствовал значительный диаметр глазных впадин, и хорошо развитым мозгом, заключенным в удлиненной черепной коробке необычайно большого для динозавра объема. Рост животного не превышал одного метра, насколько можно было судить по размерам головы.

Зофья и Тереса без труда установили, что это овираптор, уже известный по прежним находкам в Гоби и описанный несколько лет назад на основе очень плохо сохранившегося неполного черепа. В этом смысле найденный Ендреком экземпляр представлял собой несравненно лучший материал для исследований. К сожалению, до сих пор не были известны остальные части скелета, что серьезно ограничивало возможность каких-либо выводов. Можно было предполагать, что динозавр питался яйцами других пресмыкающихся. Яйца некоторых видов наверняка были сравнительно мягкими, покрытыми кожистой оболочкой, как, например, у современных змей или черепах. Однако, несомненно, существовали и другие — покрытые твердой известковой скорлупой. Вероятно, именно такие яйца давил своими беззубыми челюстями овираптор.

Подобную гипотезу, так сильно действующую на воображение, можно было бы принять без опаски, если бы не одно «но». Скорлупа яйца должна была быть настолько тонкой, чтобы «птенец» динозавра мог одолеть ее изнутри. А если птенец своей маленькой головкой со слабыми мышцами был в состоянии пробить яйцо, то зачем овираптору такой мощный давильный аппарат, даже если принять во внимание, что разгрызать жесткую скорлупу снаружи гораздо труднее, чем разбивать ее изнутри? Может быть, он питался вовсе не яйцами, а, например, двустворчатыми моллюсками, створки которых действительно трудно раздавить, или разгрызал твердые семена? Эти вопросы останутся без ответа, пока новое открытие не прольет на них свет.