Трое вне игры - [31]

– Они знают, что так говорит Гудвин. Что еще за цифра шесть?

– Придется довольствоваться этим, – покачал головой Вулф. – Даже это может оказаться рискованным, поскольку это ваши люди, а не мои.

– Дядя Уинслоу погиб шесть лет назад и оставил ему шесть центов.

– Я в курсе. Вы говорите, что над этим работают. Так, может, мистеру Гудвину передать указание о цифре шесть?

Кремер ответил, мол, нет, спасибо, он уж как-нибудь сам, и покинул комнату.

Ко времени его возвращения Стеббинс привел гражданина номер два, представил Вулфу и усадил на место, которое ранее занимал Уинслоу. Это оказалась Сьюзен Матуро. Она выглядела все такой же крайне обеспокоенной, как и утром, хотя я и не сказал бы, что намного. Теперь, естественно, возникал новый аспект: выглядела она обеспокоенной или же виноватой? Несомненно, девушка она была весьма привлекательная, но этим же отличалась и Мод Вейл, а сия особа отравила двоих мужей. Имелось обстоятельство, что, раз Хеллера убил клиент, которого он заподозрил в совершении преступления, он должен был встречаться с этим клиентом по меньшей мере раз – иначе откуда же у него появились подозрения, – в то время как, по словам Сьюзен Матуро, прежде она к Хеллеру никогда не заходила и никогда его не видела. В действительности же это не исключало ни ее, ни Агату Эбби, также утверждавшую, что в то утро она посетила Хеллера впервые. Насколько было известно, с перспективными клиентами Хеллер иногда договаривался по телефону о встрече где-то в другом месте, и мисс Матуро, и мисс Эбби вполне могли оказаться из их числа.

Принимаясь за нее, Вулф уже не был настроен столь воинственно, вероятно, потому, что она не отказалась от предложенного пива и, отпив чуть-чуть, облизала губы. Ему нравится, когда люди разделяют его удовольствия.

– Вам известно, мисс Матуро, – начал он, – что вы единственная в своем роде. Согласно свидетельствам, мистера Хеллера убил один из шестерых, кто этим утром заходил в его дом для встречи с ним, а вы единственная из этих шестерых, кто удалился еще до одиннадцати, приемного часа мистера Хеллера. Ваше объяснение ухода в ваших показаниях выглядит бессвязным. Можете сделать его более внятным?

Она взглянула на меня. Я не послал ей воздушного поцелуя, но смотрел вовсе не хмуро.

– Я передал ваш рассказ, – сказал я, – в точности вашими словами.

Она неуверенно кивнула мне и повернулась к Вулфу:

– Мне надо снова все повторить?

– Вероятно, вам придется снова все повторять еще раз десять, – известил ее Вулф. – Так почему вы ушли?

Она сглотнула, начала было говорить, но слова застряли у нее в горле, и ей пришлось начать по новой.

– Вы ведь слышали о взрыве и пожаре в Монтроузской больнице месяц назад?

– Конечно. Я читаю газеты.

– Тогда вы знаете, что в ту ночь там погибло триста два человека. Я там работала, в палате номер семь на шестом этаже. Кроме погибших, еще многие получили ранения, но я прошла через все это без единой царапины и ожога. Моя ближайшая подруга погибла – сгорела, пытаясь спасти пациентов, – а другая осталась на всю жизнь калекой, а молодой доктор, с которым я была помолвлена… он погиб при взрыве, и еще другие, с кем я была знакома. Не знаю, как мне удалось выбраться, совершенно не пострадав, ведь я уверена, что пыталась помогать. Я точно в этом уверена, но все равно ничуть не пострадала, и от этого мне только хуже, наверное, потому, что радоваться тому, что выжила, я не могу… Чему радоваться?

Она, казалось, ожидала ответа, и Вулф пробурчал:

– Нет. Не надо ждать.

– Я не из тех, – продолжила она, – кто ненавидит людей.

Она умолкла, и Вулф переспросил:

– Нет?

– Нет, я не такая. И никогда не была. Но я начала ненавидеть мужчину или женщину, если это была женщина, хотя для меня это не важно, который заложил бомбу и всех их убил. Не могу сказать, что я сошла с ума, потому что действительно так не думаю, просто так себя ощущаю. Через две недели я попробовала снова пойти работать в другую больницу, но не смогла. Я читала все сообщения в газетах в надежде, что его поймают, и ни о чем другом уже думать не могла, мне даже снилось это каждую ночь, и я ходила в полицию и предлагала свою помощь, но они уже допрашивали меня, и я рассказала им все, что знала. Дни шли, и все выглядело так, словно его никогда не поймают, а мне так хотелось сделать хоть что-нибудь, и я прочитала об этом Лео Хеллере и решила пойти к нему, чтобы он его нашел. – Вулф хмыкнул, и она вздернула голову. – Я сказала, что ненавижу его?

– Сказали, – кивнул Вулф. – Продолжайте.

– Ну, я и пошла, вот и все. У меня имелись кое-какие сбережения, и еще я могла взять в долг, чтобы заплатить ему. Но пока я сидела в приемной, с этими мужчиной и женщиной, мне вдруг пришло в голову, что я наверняка просто сошла с ума, наверняка так ожесточилась и так жажду мести, что не отдаю отчета в своих поступках, и решила подумать над этим как следует. Тогда я встала и вышла. Пока я спускалась в лифте, меня не оставляло ощущение, что кризис миновал – медсестры часто чувствуют такое о других людях, – а когда вышла из лифта, услышала имена Арчи Гудвина и Ниро Вулфа, и я подумала: а почему бы не нанять их, чтобы они его отыскали? И я заговорила с мистером Гудвином, и снова все вернулось. Я не могла заставить себя рассказывать об этом, а потому просто сказала, что хочу повидаться с Ниро Вулфом, чтобы спросить у него совета. Гудвин ответил, что попробует устроить встречу и что позвонит мне или я могу ему позвонить. – Она махнула рукой. – Вот так все и было.